– Вы хотели меня испугать? – Голос графини дрогнул. – Что ж! Вы своего добились!
– Испугать? Пожалуй, – произнес магистр. – В порядке мести. Я, знаете ли, памятлив на дурное.
Магистр прищурился и почесал лысину.
Тем их беседа и кончилась. Залез я в свой «жучок» и поехал вслед за «Роллс-Ройсом» в Горки-12, в отель «Трансильвания».
Великая Тайна
Как обещалось, мы сидели при свечах, в уютных креслах, с бутылкой французского каберне на столике. Я разглядывал вино в тонких хрустальных фужерах и думал: красное, не белое. Не от того ли нравится оно графине, что напоминает кровь?..
Ее покои в «Трансильвании» были обставлены с изысканной роскошью. На стенах – картины Мане, Тулуз-Лотрека и Дега (несомненно, подлинники), резная мебель в готическом стиле, узорчатый паркет, отделанные мрамором камины, старинные люстры и двери с затейливой инкрустацией. Шикарная норка, только насквозь пропахшая вампирами! Нора занимала целый этаж; анфилады комнат тянулись слева и справа от гостиной, и у каждой, надо думать, было свое назначение. Спальня, гардеробная, будуар, комната для утреннего туалета, комната для вечернего… что там еще положено графиням и графьям?.. Не президентский номер и не королевский, а просто часть Эрмитажа или, к примеру, Лувра. Немалая часть, но отель принадлежал графине Батори, так что она могла бы занять все здание от подвала до крыши.
В гостиной, где мы сидели, окна снаружи закрывали жалюзи, а изнутри – тяжелые плотные шторы. В комнате царил полумрак. Очевидно, графиня не любила ни солнечного, ни электрического света – то ли по своей средневековой привычке, то ли потому, что внешность ее, весьма романтическая, выигрывала при свечах. Но, может быть, этот полумрак и свечи являлись необходимой декорацией, своеобразным обрамлением нашего с ней рандеву; возможно, они подчеркивали суть и смысл того, что мне предстояло услышать. Великие тайны не обсуждают на кухне в жалких хрущобах, для них нужна другая обстановка – дворец или как минимум хоромы на Рублевке. Вроде тех, где я разделался с Малютой.
Эльжбета Батори пила вино мелкими глотками, глядела на пламя свечей и молчала. Предавалась воспоминаниям?.. Ей было что вспомнить – как-никак мадам перевалило за четыре века, а это преизрядный срок, целый исторический период. Данных, где она скиталась после мнимой смерти, под какими именами и личинами, у Гильдии не было, но специалисты в нашей службе розыска считали, что титул свой и древнюю фамилию она раскрыла только здесь, в Москве. Легализация, черт побери! Как говорит магистр, двадцать первый век – эра толерантности и политесности!
Мадам отставила бокал и обратила ко мне свои пылающие очи.
– Борджа погиб… и Живодер… Но я о них не сожалею. Все триумвираты, известные истории, быстро распадались. Теперь главенство за мной. Вы это понимаете, Забойщик? За мной!
– С чем и поздравляю, – отозвался я. – Вступим в эпоху перестройки? Новая власть, новая политика и все такое?
– Возможно, Забойщик, возможно. Борджа и Живодер были слишком высокомерными, слишком нетерпимыми, слишком приверженными старине и лишенными гибкости. Я нахожу в них сходство с вашими вождями, с теми, кто привел вас к катастрофе – вас и вашу страну. Я более терпима и предпочитаю договориться. Всем надо жить, а чтобы жить, нужно есть – не так ли, Дойч? Если магистр пойдет на контакты… если вы согласитесь стать посредником…
– Сомнительно, графиня. Не стройте иллюзий.
Впервые я заметил, как странно она говорит – ясным чистым голосом, но почти не разжимая рта. Вероятно, это было результатом долгой и упорной тренировки. Иногда меж ее карминовых губ мелькали зубы, но клыков она старалась не показывать. Большое искусство для упыря!
– Я готова сделать первый шаг, – произнесла графиня. – Я не желаю расспрашивать о ваших тайнах и секретах, хотя они очень занимательны. Весьма и весьма! Даже ван Хелсинг не мог представиться вампиром, а вам, похоже, удалось! Как?.. – Мадам сделала паузу, будто дожидаясь ответа. Но не дождалась и сказала с разочарованием: – Ну, это не столь существенно. Если изобретен препарат… или способ… – Тут она уставилась на меня горящими глазами: – Способ, что позволяет перейти в другое состояние, я это только приветствую. И знаете почему?
– Я весь внимание, графиня.
– Это мост между нами, Дойч, мост к взаимопониманию. – Эльжбета Батори усмехнулась, невольно показав клыки. – Теперь я могу спросить у вас, у пищи, у человека-Забойщика: понравилось вам быть вампиром?
Хитрая стерва! Вроде не спрашивает о секретах, а все равно хочет выпытать!
Пожав плечами, я промолвил:
– Взаимопонимание между нами лежит в другой плоскости. Препараты для этого не нужны.
Я думал об Анне, о кареглазой моей ведьмочке, но она поняла по-своему. Откинулась в кресле, бросила на меня торжествующий взгляд, прикоснулась тонкими белыми пальцами к вороту жакета и облизала губы язычком. Что правда, то правда, судари мои, она была очень красива. Красотой змеи, зачаровавшей жертву.
– Хотите, Дойч, чтобы я разделась? Что ж… – Она расстегнула верхнюю пуговицу. – Вы не будете разочарованы!
– Такие мосты мы наведем как-нибудь в другой раз, – сказал я. – А сейчас попрошу ближе к теме.
– Разве нам нужно торопиться? – Если бы не клыки, ее улыбка была бы очаровательной.
– Нужно, мадам, нужно. Магистр отпустил вам не так много времени. Если он явится сюда в полдень…
Улыбка вмиг растаяла. Встречаться с магистром графине явно не хотелось.
– К теме так к теме, – со вздохом молвила она. – Скажите, Дойч, вы человек религиозный?
– Ни в малейшей степени.
– Хорошо. Вам будет легче, ибо неверие поддержит вас. Не исключаю, что вы даже не поймете сказанного мной или не захотите понять. Для вас это прозвучит как шутка… Только учтите: к веселью я не расположена.
– Я тоже.
Пламя свечей вдруг всколыхнулось, хотя воздух был неподвижен, как в могильном склепе. Под сердцем у меня заледенело, на висках проступила холодная испарина. С чего бы?.. – мелькнула мысль. Страх и даже легкое опасение не коснулись меня, но я внезапно осознал ту пропасть в четыреста лет, что разделяла нас с графиней. Эта бездна была глубока и темна, но под ней таились другие пропасти, истекшие жизни тысяч и тысяч упырей, что уходили в прошлое – возможно, до слуги Гильгамеша, вампирического прародителя. В сравнении с этим провалом четыре века были сущим пустяком.
– Вам знакомо учение о Судном дне? – спросила графиня. – Это очень древний элемент практически всех религий. Когда-нибудь прервется цепь времен, мертвецы восстанут из могил, и их, вместе с живыми, будут судить боги или некий верховный бог… Всех и каждого! И будут назначены грешникам кара и мука, а достойным – рай и вечное блаженство.
