Звонок прозвенел требовательней. Дина, на ходу застегивая ремень, подбежала к двери и, не сразу справившись с замком, распахнула ее.
— Ты куда пропала? — спросила Полина, проходя в квартиру. — Я уже домой собралась, думала, тебя нет.
— Да я так, задумалась, — помявшись, ответила Дина.
Они прошли к Дининой комнате, и Полина, едва переступив через порог, восхищенно воскликнула:
— Ой, прелесть какая! — она подбежала к обломкам синего камня. — Где ты такую красоту раздобыла?
Полина села на корточки и, взяв горстку маленьких обломков, пересыпала их из одной руки в другую, любуясь яркой игрой солнечных лучей на острых гранях.
— Это я еще… — Дина запнулась.
Рассказать Полине, что она нашла этот камень еще во время своего первого похода в треугольник и скрыла это, значило бы обидеть подругу.
— …на той неделе нашла, когда фотографии в треугольнике делала, — закончила она.
— А что же молчала? Даже ни слова не сказала, — попеняла подруге Полина.
— Так, поважнее дела нашлись.
— А-а, ну да, — улыбнулась Полина. Она положила камни на место и уселась на диван.
— Знаешь, — задумчиво проговорила она, — отец какой-то грустный все время. Вроде бы и радуется, когда нас видит, но как-то… как-то через силу.
Что могла Дина сказать подруге? Любое ободрение прозвучало бы фальшиво, потому что никто не знал, когда Сан Саныч обретет память и обретет ли ее вообще. К тому же Полина еще не знала, что ее отец ничего не помнит. Эта новость повергла бы ее в отчаяние.
— А я вот решила из этого камня бусы сделать, — Дина попыталась отвлечь Полину от тяжких мыслей. — Может, сейчас и попробуем?
— Как это? — заинтересовалась Полина.
— А вот так, — сказала Дина, довольная тем, что ей удалось заинтересовать подругу.
Она взяла молоток, выбрала самый крупный осколок камня и, размахнувшись, с силой ударила по нему.
— Ой! — воскликнула Полина, закрывая лицо руками.
От удара камень разлетелся на десятки мелких осколков, которые синим фонтаном брызнули в разные стороны.
— Красота какая! — Полина рассмеялась, и отблески камней синими огоньками загорелись в ее глазах.
Дина, чувствуя себя чуть ли не спасительницей, с радостью смотрела на смеющуюся Полину. Камень разлетелся на такие мелкие осколки, что никакие бусы из них бы не получились. Но Дину это уже не волновало, и она, взяв еще один кусок камня, снова замахнулась молотком.
— Стой! — крикнула Полина, и когда Дина в недоумении опустила молоток, сказала: — Жалко же такую красоту разбивать.
— Да чего там жалеть? — Дина в азарте подняла молоток над самой головой.
— Дина, не надо, — уже просяще произнесла Полина.
— Ну ладно, — Дина в недоумении отложила молоток в сторону. — А что же с ним делать?
— Подари мне.
— Бери.
Дина взяла небольшой кусочек камня, который как-то особенно блестел на солнце, и протянула его Полине.
— А зачем он тебе? — спросила Дина.
— Да так, — Полина пожала плечами, — папе отдам. Он раньше любил всякие штучки из треугольника приносить. Может, обрадуется камню.
Полина вновь погрустнела и, сжав камень в кулаке, тяжело вздохнула. Дина, уже не зная, чем развлечь по-другу, с напускной строгостью сказала:
— Ну ладно, поиграли, и хватит. Мы же собирались уроки учить. Доставай учебник.
Полина покорно встала, достала из сумки учебник, тетрадку и села за письменный стол. Дина уселась рядом и, раскрыв учебник на нужной странице, огласила вслух домашнее задание.
Как Дина ни старалась расшевелить подругу, та оставалась все так же равнодушна к занятиям. Она безразлично смотрела в учебник, даже не стараясь решить задачу, и так же безразлично записывала в тетрадь решение, продиктованное Диной. Большей частью она сидела и смотрела в окно, невпопад кивая головой, когда Дина задавала ей вопросы.
Затем Полина перевела взгляд на стену и, не найдя там ничего интересного, уставилась на полку с учебниками. Вдруг ее брови от удивления подпрыгнули вверх, и она приподнялась на стуле, стараясь поближе рассмотреть странную конструкцию, стоявшую на полке.
— Что это? — не отрывая взгляда от вертящейся белой пирамидки, спросила Полина.
— Это… это…
Дина помнила о своем обещании Сан Санычу никому не говорить о его изобретении и лихорадочно раздумывала, распространяется ли это табу на Полину. В конце концов она решилась и выдохнула:
— Перпетуум мобиле.
— Вечный двигатель? — удивилась Полина и, опрокинув стул, вылезла из-за стола.
Подойдя к полке вплотную, она уставилась на вертящуюся конструкцию, затаив от удивления дыхание.
— Откуда он у тебя? — спросила Полина после минутного молчания. — Я ведь эту пирамидку видела, еще когда папа… В общем, еще до его исчезновения.
— Так это он мне и подарил, — сказала Дина, поглядывая на Полину и ожидая, какая последует реакция на эту новость. Полина принялась с увлечением рассматривать двигатель.
— Значит, ему это удалось? — охнула она. — Молодец папка! А я уж думала, он совсем духом упал.
Дина, видя, как отреагировала Полина на изобретение своего отца, начала в подробностях рассказывать подруге о разговоре с Сан Санычем. Полина с увлечением слушала, искренне удивляясь тому, как это ее отец вдруг мог сам отказаться от походов в треугольник.
За разговором они периодически вспоминали, что их ждут несделанные уроки, и принимались решать задачки, писать упражнения. Потом опять вспоминали о треугольнике, и снова начинался разговор обо всем пережитом за последнее время, о необъяснимом и невероятном, которое постоянно было рядом. Вскоре с работы пришли родители Дины, и вся семья Воронцовых и представитель семьи Поляковых в лице Полины уселись ужинать.
Полина с улыбкой оглядывала веселые лица Дининых родителей, шутливо споривших о том, сколько времени пройдет до очередной выходки Дины, после которой они опять будут вынуждены переехать. Максим, постоянно встревавший в этот разговор, периодически выкрикивал с притворным ужасом, что вещи уже пора собирать.
Дина и Полина ухохатыкались, слушая эту перепалку. Полина, глядя на эту веселую суматоху за столом, невольно завидовала — в их семье давно не было такого веселья.
Потом Дина позвала подругу смотреть очередную серию «Секретных материалов», и девочки не заметили, как наступил поздний вечер. И только когда раздался звонок в дверь и Полина услышала в коридоре голос своей мамы, она взглянула на часы.
— Ой, уже десять, — спохватилась она и поднялась с дивана. В комнату вошла Елена Сергеевна и строго сказала:
