Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
Он подловил себя на том, что весьма обширно рассказывает обо всех этих проблемах сыну, когда стояли в тени под навесом тира мастерской демиурга Яна Ормаса, ожидая невольников с очередной парой кераунетов.
— Ммм, если бы это было правдой, тогда можно было бы делать легкие доспехи, настолько стойкие, чтобы удерживать пули, — сказал Абель, взвешивая в руках замечательный, весь разрисованный кераунет с резьбой и дулом длиной в три пуса. — И тогда Хоррор со своим гидоровым графитом может идти к черту!
— Заметь, что из само-стихийной, воистину чистой стали можно было бы изготовлять более легкие и более мощные кераунеты. И подумай только о периседерах! — Пан Бербелек поднял кераунет к глазу и быстро выстрелил, пока тяжесть оружие не сделает прицеливание невозможным. Грохот ударил в уши, приклад в форме морды бегемота ударил в плечо с силой, достойной этого морфезоона. В тире имелись подпорки под стволы с регулируемой высотой, но ведь на джурдже они будут стрелять не так — нужно подбирать оружие к возможным условиям. Опуская бегемотовый кераунет, Иероним громко застонал. Раб Ормаса забрал тяжелое оружие.
— Завтра приведу Алитею, ей нужно подобрать что-нибудь под свои силы, — сообщил Абель.
Пан Бербелек невольно скривился.
— Что? — отшатнулся Абель. — Думаешь, она не справится?
— А она хоть когда-нибудь держала кераунет в руках?
— Нет. Как и я. Я ее научу. Тут ничего сложного нет.
— Охотнее всего, я бы оставил ее в Александрии.
— Смеешься? Эстле Амитасе едет — так как ты желаешь удержать Алитею?
— Эстле Амитасе. Ну да…
— Так почему бы Алитее и не справиться? Потому что она самая младшая? Так ведь племянница Верониев ненамного старше, а ведь ее ты берешь, правда?
— Да пускай Веронии скорпионов и кормят, какое мне до них дело. Я беспокоюсь про Алитею. Одно дело салоны Александрии, и совсем другое дело — дикие джунгли какоморфной Африки. Давай предположим, что в какой-то неприятный момент она запаникует… Так что, держать ее все время в лагере?
— Знаешь, иногда нужно рискнуть, чтобы Форма могла определиться, направиться в ту или иную сторону.
— О-го-го! Пан Лятек прочитал книжечку!
Абель широко усмехнулся, в тени блеснули его белые зубы.
— Ты про Алитею не беспокойся, еще может оказаться, что она и вправду остается в Александрии, и тогда будешь жалеть, что она не едет с нами.
— Погоди, погоди, о чем это ты… Тот самый арес Моншебе, так?
— Ой, я там знаю! Лучше спроси у своей Шулимы.
— Клянусь яйцами Дзеуса, если внезапно я сделаюсь дедом…!
— Что нет, то нет, черные травки она пьет каждый месяц.
— Вообще не желаю этого слушать!
Абель рассмеялся, подкинул кераунет, прицелился и нажал на курок. Загрохотало. Кажется, он даже попал в мишень.
* * *
«Через час после заката, буду ждать у задних ворот. Пока ты не уехал, эстлос. Пожалуйста. Анеис.» Почерк был тот же самый, что и всегда, но с чего-то пану Бербелеку в голову пришла мысль о засаде. Вот только кто должен был устраивать на него засаду, выдавая себя за Панатакиса? Этого он представить не мог.
И чего это я сделался таким пугливым? — ворчал он про себя, идя через дворцовый сад, погруженный в теплой, сырой темноте. Мимо него прошел молодой гампарт, зеленые глазища в мгновение просверлили душу насквозь. Пан Бербелек проверил стилет в левом рукаве.
Но это и на самом деле был Анеис Панатакис — в своей собственной, неповторимой особе.
— Поклоны, поклоны, тысяча благословений эстлосу Бербелеку, прощения молю, что в такую пору и в таких обстоятельствах, честное слово, сгораю от стыда, но боги бы меня покарали, если бы я не попытался тебя отговорить, эстлос, за твою жизнь беспокоюсь, нельзя тебе сейчас погибнуть, у меня просто сердце лопнет, нельзя тебе!
Как же, сердце, скорее уже: банковский счет, подумал пан Бербелек.
Он оттащил фактора подальше от ворот, чтобы их не услыхали охранники-мамелюки.
— Что тебе нужно, Анеис? Только говори по-человечески.
— Не едь.
— Что?
— Завтра ты выезжаешь на джурджу, ты же сам мне говорил, эстлос. Не нужно ехать.
— Успокойся. Все ездят.
Панатакис дернул себя за бороду, сплюнул, осенил себя знаком креста, левой рукой отогнал биотанатои[10], правую открыл Аказы, затопал, нервно оглянулся по сторонам, после чего начал шепотом:
— Я разговаривал с Изидором. Так, так, в конце концов Вул принял Панатакиса. Изидор почти сломлен. Перепуган… Говорит, что все это именно по причине Кривых Стран. Как только начали ходить слухи, и потом, после первых трофеев, привезенных из за Черепашьей а особенно в последние годы… Он пишет хронику, софиста нанял, мне показал документы. С тысяча сто восемьдесят шестого года, когда придворный медик Хуратов подтвердил первую какоморфию. Они высылают своих шпионов, послов, агентов, крыс. Караваны нанимают в качестве прикрытия. Целые компании выкупают. Он первый на очереди, у него самые лучшие подходы. В Александрии он был крут, никто не мог ему угрожать! Но сейчас он получает такие предложения, что не может ни принять их, ни отказать: его взяли в клещи. Эстлос, он говорил о царях, о кратистосах! Да тут настоящая подпольная война, не видимая ни на шахматной доске политики, ни на шахматной доске денег. Джурджи — это наверняка их задумка, навязанная аристократии мода, чтобы можно было туда ездить, не возбуждая ничьих подозрений. Да покарают меня боги, если я знаю, зачем. У софиста Вула тоже одни только подозрения. Он говорит о топоморфе, второй Аль-Каабе, месте самостоятельного выпячивания кероса. Вот только, какое все это имеет значение — они желают попросту наложить на эту штуку лапу, гарантируя себе прибыли и исключительность. Возьмем, к примеру, пажубу. Софист утверждает, будто бы люди Аксумских Кушихадов провели там эксперименты, посеяли за Сухой Рекой коноплю, и уже из нее, вместо смолы гашиша. Выжимают пажубовый сок. И вот теперь эта пажуба расходится по всему свету; но, чем дальше от Сколиодои — тем сила меньше. Другие, опять же, считают, что туда сбежал кто-то из изгнанных кратистосов, что он там сошел с ума, умирает, поддался джунглям, а все происходящее — это антос его смертельного безумия. Или же родился новый кратистос, из нечеловеческих дикарей, из варваров-негров, и он настолько могущественный, что уже молокососом отпечатал на всей территории эту неслыханную морфу…
— Анеис, да послушай себя самого: Вул заразился собственным испугом, ты же разносишь его теперь словно трупный яд. Ведь ты пришел прямо от него, правда? Так что иди, проспись и забудь обо всем.
— Эстлос!
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
