Один из вертолетов завис наверху. Двое других полетели дальше к северу. Сид увидел, как с Пятой улицы по полосе встречного движения выскочил джип. Машина затормозила, поравнявшись с человеком. Фары высветили его затравленный силуэт, на стене напротив выявилось гигантское изображение кроссовки. Сид рванул с места и побежал. Военная машина стояла к нему задом. В пятидесяти метрах к востоку вертолет завис и крутился на месте. Впереди — зона тени. Он бежал бесшумно, пригнувшись. Чуть поодаль, справа от него мужчина тоже побежал. Он бежал в противоположную сторону. Первый залп изрешетил кирпичи. Второй ушел в спирали белого дыма. На третьем Сид свернул с бульвара в кишку Седьмой улицы. Он вжался в подъезд и отдышался. Трудно сказать, что означало последовавшее затишье — либо человек убежал, либо убит.
В 22:10, когда он пересек авеню R, донесся дальний грохот взрыва. Стало заметно движение патрульных машин: визг колес, рывки с места, вой сирен и эти постоянные очереди в никуда, — звуки окружили его, миновали и оставили в покое. Он ускорил шаг. За поворотом пограничной с буферными кварталами улочки он увидел под козырьком подъезда застывшего статуей столетнего отбеленного негра с незрячими глазами, распевающего в одиночку псалмы на языке сновидений, и понял, что добрался в Субтекс.
Двадцать контор по отбелке кожи на одной авеню Z. Крикливые вывески безбожно клялись и обещали немыслимое неоновыми каракулями по обе стороны улицы, которая вела далеко за пределы Города: пересадка кожи плюс обесцвечивание радужки бесплатно! Отливка новых век — рассрочка на год! На экране витрины транслировались этапы отбеливания черной женщины. На другом чередовались различные форматы глаз европейского типа. В центре витрины напротив стояла дермопалитра от алебастровых до янтарных тонов, оттенки кожи были представлены как каталог образцов кафеля для ванной. В остальном торговля на авеню Z ограничивалась несколькими магазинами спиртного. Заштатный офис по искусству татуировки и стоянки под открытым небом, где прозябали в пыли длинные машины, чьи последние конвульсии можно было приобрести за несколько сотенных. Ларьки с сэндвичами. Барахолки последнего разбора. Низенькие дома, выстроенные все по одному образцу: красный кирпич, окна с решетками, бетонное крыльцо.
Это были дома пенсионеров — столетние, полуразвалившиеся, похожие на своих обитателей. Тех самых, что, построив Город, заработали сомнительное право жить в нем вечно. Для этой категории населения квартплата была заморожена около века назад. Таким образом, взлет цен на жилье в пределах Города обошел Субтекс стороной. Это была альтернатива буферным кварталам. Будущие банкотрупы, погрязшие в долгах, часто попадали туда перед неизбежным сползанием к пригородам. А также отбеленные негры и инвалиды труда. Отбросы «Светлого мира». Беглецы от прессинга центральных кварталов, от безумного мира самодовольных абонентов. От взглядов.
Если б не комендантский час, улица, как всегда, кишела бы ордами обдолбанных подростков, они бы размахивали руками и орали, разгоняя тоску и тишь, повисшую над авеню Z, а может быть, среди них встретилась бы парочка экскурсоводов по Субтексу для скучающего народа или пара фоторепортеров, недобравших актуальных картинок и явившихся фотографировать бедноту.
Клуб «611» на авеню Z был открыт. Сквозь вогнутый иллюминатор посетителей подстерегали два глаза, начисто свинченные айсом и укрупненные толщиной стекла. Дверь приоткрылась, и показался костлявый старикашка, улетевший далеко и надолго. Сид попросил проводить его к Буки.
Они пошли сквозь бесконечность клуба. Обычная ночь в «611» — все как всегда. На танцполе разномастные калеки танцевали кто во что горазд. Со всех сторон жесткий звук, лишенный обертонов, стегал воздух, заливая все мощью и яростью, такой же осязаемой, как пар, идущий от взнузданной толпы. Звуки навалились на Сида, сопровождая последовательное мелькание перед глазами вереницы больных тел. Вывинченные конечности, бельма на глазах, скрюченные фигуры. Толпа предавалась типичному спорту ночных заведений: съём партнера и сброс напряжения — наперекор той жизни, которую каждый вынужден был вести с утра. Но наводненная этими нечеловеческого вида мужчинами и женщинами пародия на праздник в своем безмерном комизме все равно попахивала блефом. Вся жизнь с ее невыполненными обещаниями была блефом. Прямо напротив хохотал человек с обожженным лицом. От этого смеха — натужного смеха под кайфом — сверкали его зрачки, тряслась нижняя челюсть, но окаменевшие углы рта отказывались ползти вверх, и низкий лоб, лежащий прямо на глазах, убивал в лице всякое выражение, и было что-то такое в его развинченной шее, что в сочетании с беспорядочными приступами смеха скорее, напоминало тик или конвульсии транса. Сид ускорил шаг.
Буки придумал свой клуб, как-то однажды столкнувшись на улице Субтекса с группой поддержки физически неполноценных граждан. Он сообразил, что эту клиентуру еще никто не застолбил. Он построил клуб на очень простом принципе: впускать только тех, кого никуда не пускают, кто по вечерам торчит дома, боясь посторонних взглядов. Косые взгляды в «611» не практиковались. Самый страшный уникум найдет там себе пару. Отработанный материал Лабораторий. Инвалиды труда. Толстяки. Жертвы неудачной отбелки. Карлики. Обожженные. Дебилы. Паралитики. Калеки. Глухонемые. Дряхлые старики. Что может быть прекрасней романа слепого и карлицы, сказал Буки прессе. В «611» такие чудеса случались ежедневно.
Та статейка в разделе светской хроники «Клерньюз» привлекла внимание нескольких ночных пташек Субтекса, стремившихся к оригинальности. Среди них была Мира. Знакомство Сида с Буки произвело на нее сильное впечатление.
Это Буки пятнадцать лет назад пригласил его изображать боксерскую грушу в темных спортзалах возле реки Железки. Буки действовал на самых разных поприщах. Вербовал в зонах куклоидов. Перебивал коды трейсеров. Придумал телесериал. Нашел исполнителей. Все сплошь завсегдатаи клуба «611», шестеро недочеловеков, в итоге ставших звездами… Сид внезапно усомнился — усомнился в том, что из книги узнает больше, чем просто блуждая по Городу, царапаясь о его углы, множа раны, в которых неизбежно вспыхивает застарелая инфекция.
На экране телевизора картины разрушений сменяли друг друга все быстрее, пока не слились в одну шизофреническую пляску. Бегущие спасатели, пыль, рушащиеся дома, осколки стекла, машины «Скорой помощи», дым, растекающийся по улицам как заразная болезнь.
Погибшие люди.
Кровь в телекадрах была закрашена белым. Сколько белой крови на бледных трупах. Хотели смягчить шок, а вышло как всегда. Очищение. Возрождение. Забеленный, омытый кровью город. И еще — крики, стоны и сирены. Все и сами догадались, что значит этот шум. Он значил столько же и так же бил по нервам, как настоящий цвет крови.
На полу или в подвалах большинства пострадавших зданий обнаружились цифры, нанесенные краской или выбитые. Остальные дома были уничтожены подчистую, так что экспертиза оказалась невозможной. Места взрывов по хронологии совпадали с порядком нумерации объектов. Всего на протяжении четырех дней случилось тридцать четыре теракта. Теракты множились, следуя сложной конъюнктуре факторов. Завтра наверняка случатся другие. Взрывчатое вещество установлено. Пластид С-5. Эксперты высказали предположение, что он мог быть спрятан в Городе.
