class="p1">заброшенного, сырого, грязного, темного
но который был моим
несколько сезонов
я смотрела на маму
на еще по-детски гладкое лицо
лицо как у меня, едва ли шестнадцати лет
ее улыбка была широкой, а глаза – умоляющими
затем
что-то
в груди
хрустнуло
я увидела, как она
одна
по утрам перед зеркалом
одна
вечером у очага, выглядывает в окна
пустые
пока я, счастливая и жестокая
совсем забыла о ней
причем весьма охотно
как я оставила свой позор и свою гору у подножия
часовой башни, благоухающей травой и корицей
где не было разговоров
красные или белые волосы, подчеркнутые или бесформенные талии, кожаные или шерстяные куртки
там, где был только чай
книги
ночи под глициниями
рассказы Марин
и призраки
которым никто не нужен
впереди лежала только ночь
позади ветер носит их крики
я убежала
я бросила на землю два чемодана
которые так и держала в руках
когда их кожаное дно коснулось пола
я поняла
поняла, что больше им Ниццы не видать
уезжать в школу только для того, чтобы вернуться сюда
каждый раз видеть цену своего отсутствия
эту улыбку и эти слезы
чувствовать, как лезвие пронзает легкие
как трескается душа
отъезд
возвращение
слезы
отъезд
возвращение
лезвие
и каждый отъезд тяжелее предыдущего возвращения
нет
честно
кто настолько дорожит своей болью, что причиняет ее себе вновь и вновь
и снова уходить – ради чего?
теперь все будет на вкус как горький чай
заваренный в солоноватой воде моей матери
в одиночестве
с ее портретом, красным от отблесков пламени
я все же попыталась
снова начала летать
все реже и реже
я пересекала моря и покидала порты
все реже и реже
только для того, чтобы возвращаться снова
и снова с мыслью о том вечере
вот каково это –
свобода, о которой нам говорят, что это сокровище
иметь выбор
спасибо, но
я бы предпочла, чтобы кто-то выбрал за меня
один из двух путей выхода из этого лабиринта вины и неловкости
либо
уйти в жестокое и радостное забвение, перерезать струны начисто и навсегда, сменить кожу, сменить имя, возродиться среди камелий вдали без памяти без матери, без корней, без земли, без зеркал
или остаться
и пить свой чай до дна
если я поднимусь туда
думала я
в овчарню за мной не пойдут
все мои палачи боятся Кармин
но не так сильно, как я
осуши слезы, мама
там внизу не так ужасно
в любом случае, вещи на себе рвать не из-за чего
нет ничего красивее наших лиственниц
ничто так не греет, как очаг, в котором гаснут угли
правда, Фелисите?
ты останешься?
правда
скажи, ты покрасишь волосы?
если хочешь
и бросишь лицей? ты не будешь поступать?
и брошу лицей
я не хочу тебя вынуждать
ты меня не вынуждаешь
пообещай
обещаю
мама
больше я никогда тебя так надолго не брошу
я поднялась
задыхаясь
до этой груды камней
до своего приюта, устроенного мне родной матерью
она взяла меня за руку
дыша так, будто вынырнула из пучины
и я поставила воду кипятиться
я забарабанила в дверь
я внутри подскочила
если они меня увидят, мне конец
по ударам я поняла, что это ты
я стучала и кричала: это я
Агония
пусти меня, умоляю
я не останусь с тобой
обещаю
мне лишь нужен кров на ночь
мама так резко вскочила, что опрокинула кресло
она заорала мне, чтоб я заткнулась
от самого твоего присутствия снаружи ее затрясло
потом я услышала, как ты ей сказала
мама, успокойся, я рядом, все хорошо
и я поняла
поняла, что все будет хорошо
моя близняшка, моя вторая половина, наконец в пределах досягаемости
вернулась
припозднилась, но вернулась
и сдержала обещание
ты позвала меня снаружи
Фелисите, открой дверь
деревенские, они
хотят со мной расправиться
или знаешь, что еще лучше
выходи
выйди сюда, пойдем, я месяцами о тебе думала
теперь я понимаю, почему ты не вернулась раньше
людям здесь так скучно
от избытка времени они становятся злыми
выйди, пойдем, мы с тобой слишком большие
для такой дыры, как Бегума
я хочу увидеть Ниццу, ее здания и туристов
я буду спать на полу
у твоей кровати в интернате
стану исправно носить намордник
меня даже не заметят
по воскресеньям будем ходить купаться
в белой
и голубой воде
я стояла посреди комнаты
слева мама
в отчаянии, что я солгала
и уже ее покидаю
мы слышали, как о стекла
бились десятки бабочек
справа дверь, из-за которой доносился
твой голос, так похожий на мой
приглушенный
завораживающий
в конце концов, почему нет
у меня будут сестра, Марин и Массена
и мои поездки в страны чая
выходи, пойдем
весь мир, все его краски в обмен
на мою мать
не через час, не завтра
которой я только что поклялась
идем, не жди утра
что более не брошу ее руки
ты не ответила
бормотала матери слова утешения
а для сестры
которой грозила смерть
не нашла и словечка
лишь молчание
безразличное и затем
шепот из-за двери
Нани
я не могу
брось, Кармин
ты слепая, что ли?
она же снова специально обжигает руку
возможно
но чего ты хочешь
на меня это действует
забери меня в Ниццу, Фелисите, умоляю
или хотя бы дай войти, если меня найдут то прикончат
Нани
это невозможно
а я, если я сожгу руки
ты будешь лечить мои ладони
или ты чувствуешь лишь ту боль, что испытывает мать
в дымоходе
я увидела
два черных крыла
больше, чем у ворона
огромная бабочка искала, куда же ей приземлиться
молчание повисло между нами
и после трех
ударов
сердца
хаос
мама загремела, побежала, заметалась, закричала, принялась ломать все подряд
словно огромный козел по дому забегал
пыталась в панике укрыться от неповоротливого насекомого
чей неуклюжий полет, казалось, говорил
беги
прячься где хочешь
бросай в меня свои сковородки, если тебе от этого легче
у меня полно времени
я поймаю тебя
я жду
я решила, что в этот раз она обрушила бурю на тебя
и заорала твое имя
пока она все крушила
а бабочка медленно следовала за ней по пятам
я скорее схватила две фарфоровые чашки
и чай из Гравьер
дверь наконец открылась
и я думала, что
но нет
створка осталась заперта на цепочку
я налила горячей воды
просунула тебе чашку в щель
ты мне сказала
со страхом в голосе
у тебя никогда не было такого голоса
быстро стань спиной к двери
и выпей половину
я выпила
он был сладким и почти горячим
дай назад
возьми мою
допей остаток
мы обменялись чашками, и я выпила
даже там
даже преданная
даже не понимая, что происходит
я все равно тебе верила и думала, что, может
когда Кармин успокоится
сохрани мою чашку
прошептала ты в щель
теперь быстрее уходи, не выкидывай листья
они будут тебе чернилами, напиши, а еще
уходя
не оборачивайся
дверь закрылась
и больше не открылась
полоса света погасла
вокруг осталась лишь ночь
и крики на ветру
ворон на деревьях жалобно каркнул
я убежала
в ту ночь я не спала
и в следующие тоже
я смотрела в чашку
подолгу
часто
но ты ничего не писала
лес дал мне тот самый дом
с милыми фигурками
нарисованные люди не воняют ненавистью
поначалу я думала
что передержала воду, плохо заварила чай
и Гравьер не сработал
писать тебе
чтобы сказать… что?
слишком поздно, сестра
уже слишком поздно
ничего не осталось
ничего,
