— Пластическая хирургия, — тоном знатока изрек Дмитрий. — Без сомнения. Лоб подтянули, веки подтянули, морщины убрали.
— Это меня не удивляет, — ответил отец. — Он уже тогда безумно заботился о своей внешности. Страшно боялся старости. По вечерам он обязательно занимался спортом. Это было просто болезненное наваждение.
— Но ты так и не назвал нам его имени, — заметил я.
— Ах да, простите. Его зовут Марио Монти. А второй — это Серджо Тененти. Мы сфотографировались в тот день, когда решили создать «Красную борьбу», это было летом 1974 года. Мы провели вместе несколько дней за городом. После теракта Монти допрашивала полиция, но никаких обвинений ему так и не предъявили. Когда все это случилось, я был во Франции. Я проводил тут ряд конференций. Именно Марио позвонил мне, чтобы сообщить о смерти твоей матери. Он посоветовал мне не возвращаться в Италию. Полиция, даже не допрашивая меня, была уверена в моей виновности. По словам Марио, возвращение было бы равносильно тому, чтобы броситься в пасть волку. Я-то хотел защищаться, и, главное, я хотел понять, почему Франческа пошла на такое злодейство. Я не мог поверить, что она виновна.
— А теперь?
— Что тебе сказать? Время шло, и я все больше сомневался. Я не знаю, откуда к Франческе попала эта бомба. Самостоятельно собрать такое приспособление она бы не смогла. И, насколько мне известно, она не общалась ни с кем из тех, кто мог бы помочь ей в этом. «Красная борьба» хотела быть ненасильственной организацией. Мы старались не контактировать со сторонниками насилия. Например, мы категорически отвергали методы «Красных бригад». То, что они делали, противоречило нашим принципам. Мы со своей стороны полагали, что выправить положение позволит только проект сплоченного общества, основанного на разумных социально-экономических принципах.
— Вы сказали, что этот Монти вроде бы умер. Но тогда каким же образом он пытался убить Алекса? — вмешался Дмитрий.
— Говорили, что Марио погиб в том же году, что и Франческа. В газетах писали о его смерти в результате какого-то несчастного случая. Кажется, автомобильной катастрофы.
— И вот он восстал из небытия... — продолжил я. — Очень странно. Где же он пропадал все эти годы?
— И главное, чем занимался? — Дмитрий рассуждал вслух. — А в то время он уже отличался жестокостью?
— Вот именно, что нет. Конечно, ангелом его никто не назвал бы, но он никогда не выказывал склонности к насилию. Я помню, что ему вечно не хватало денег. Он работал в каком-то архиве, платили мало. Он все время искал подработку. Под конец он стал часто пропускать собрания.
— Представим себе, что кто-то предложил ему кругленькую сумму за то, чтобы он предал вас. Как вы думаете, он бы на это пошел?
— Еще час назад я решительно ответил бы «нет», но теперь, после того, что рассказал Алекс, я уже не знаю, что и думать. Полагаю, что люди не пропадают вот так, внезапно, не получив существенной материальной поддержки.
— Я никогда не верил историям про ребят, которые испарялись, чтобы скрыться от жены или от кредиторов, — расширил тему Дмитрий. — Слишком это сложно — жить без документов, без страховки. А то я бы и сам пропал. Никаких проблем с властями, никаких налогов, никто тебя не достает... Полный кайф, одним словом.
Можно подумать, что Дмитрий когда-то отчитывался в своей коммерческой деятельности перед налоговой инспекцией... Его гражданское сознание до такого уровня не поднималось. Доходы, свободные от налогообложения: я о таком только мечтал, мне-то в моей галерее с трудом удавалось сводить дебет с кредитом... Надо было мне согласиться на сотрудничество с Дмитрием. Вот к чему ведет воспитание в иудеохристианских традициях.
— Одно совершенно ясно, — заключил отец, кладя фотографию обратно на стол. — Монти проделал тот же путь, что и я. Он уехал из Италии. И ответы на наши вопросы следует искать именно там.
29
Три смерти за два дня: рекордный средний показатель. Сара никак не могла прийти в себя.
И всякий раз, когда приезжала перевозка из морга, неподалеку оказывался Алекс Кантор, даже если он не был виновен в смерти Наталии Велит, даже если не его палец нажал на спусковой крючок «магнума» в галерее.
Просмотрев вчерашнюю видеозапись вместе с комиссаром Лопесом, Сара пришла к одному определенному выводу: Кантору не найти лучшего способа потратить деньги, чем поставить как можно больше свечей, причем как можно большего размера, в ближайшей церкви. Его спасло самое настоящее чудо, совершенно немыслимое стечение обстоятельств.
— Вот в этом и заключается истинная красота спорта, — лаконично заметил Лопес. — Никогда заранее не знаешь, кто победит.
С этими словами он встал, постучал пальцем по сигаре, чтобы стряхнуть пепел, и направился к столу, где уже стоял стакан с утренней порцией виски.
Сара посмотрела на часы. Ровно десять тридцать, время аперитива, комиссар точен до минуты.
Лопес никогда не изменял своим привычкам. К ним относились аперитив в первой половине рабочего дня и рюмочка ликера после обеда. Еще один стаканчик в конце работы и последний — на ночь. Он утверждал, что по-настоящему хорошее спиртное должно быть старше того, кто пьет. Все прочее надо отправлять в Америку, там оно понравится.
Сара, как истинная любительница пива, не могла на равных обсуждать эти проблемы. Однако, видя, с каким блаженством на лице комиссар выходил из-за письменного стола, распространяя вокруг себя аромат хмельного, она готова была согласиться с ним.
Лопес сознательно вгонял себя в гроб, накачиваясь старым арманьяком. Если прибавить к этому, что в Управлении уголовной полиции ему не было равных по количеству выкуренных сигар, что он постоянно недосыпал и ежедневно выпивал немыслимое количество кофе, то сам факт его выживания начинал казаться чудом.
Впрочем, этот живой мертвец еще сохранял достаточно сил, чтобы держаться за свой пост мертвой хваткой. Он уже трижды за утро повторял Саре, что хочет получить от нее результаты как можно скорее. Звонок от руководителя аппарата кабинета министров только распалил его. Нет сомнений, что побоище в художественной галерее подогреет интерес службы разведки к отцу и сыну Канторам. Впрочем, помощь этой службе в планы Лопеса не входила.
Существовало множество способов усложнить задачу конкурирующей организации, не навлекая при этом на себя обвинений в затягивании следствия. Например, забыть о каких-то мелочах при составлении протокола, или затормозить их продвижение наверх, или запутать начальников службы разведки какими-нибудь дурацкими слухами.
Комиссару отлично удавались мелкие манипуляции такого рода. Если бы он не умел так ловко дергать за нужные веревочки, он никогда не получил бы своего поста. Однако, в случае если Сару придется отстранить от следствия ввиду отсутствия результатов, эти самые веревочки грозили затянуться мертвой петлей на его шее.
В полиции всегда и за все приходилось расплачиваться. Тут вопрос был лишь во времени и в везении. Пока на твоем счету накапливались распутанные дела, все обстояло хорошо. Раз оступившись, ты, сам того не замечая, оказывался за какой-то гранью. Тогда на поверхность всплывали старые, нераскрытые дела, и начинались бесконечные неприятности. Для тех, кто, как Лопес, был окружен завистью и злобой, оставался один путь: главная инспекция полиции, потом перемещение к пыльным шкафам и, наконец, заслуженная пенсия.
