окна. Добрый, обрадовавшийся моему возвращению, теперь с тревогой в глазах смотрел на то, как я стучу молотком. Собачьим чутьём он чувствовал перемену во мне, но ещё не знал, что завтра изменится и его собачья жизнь.
Я истопила баню, помылась и легла спать – это была моя последняя ночь дома. Проворочавшись без сна несколько часов подряд, я поняла, что от обилия мыслей в голове мне сегодня не уснуть. Тогда я встала, накинула на плечи шаль, вышла из дома и вдохнула пряный и ароматный ночной воздух. Деревня спала, и кругом царило туманное безмолвие. Тишину нарушало лишь тоскливое пение одинокой ночной птицы.
Я сидела на крыльце, всматриваясь в ночную тьму, по телу бежали мурашки от холода и смутного предчувствия скорых перемен. Добрый вышел из своей конуры и, зевнув, лёг у моих ног. Собаки – чудесные создания, человек никогда не будет одинок, если у него есть собака.
Через несколько часов я вновь встречусь с ведьмой Улитой. Уговор есть уговор – за спасение Кирилла мне предстоит прислуживать ей и жить в её ветхой лачуге в дремучем лесу. Кто знает, может быть, потом она решит передать мне свои колдовские знания… Я вдруг представила себя такой же старой, страшной и ворчливой, как Улита, и недовольно поморщилась.
Внезапно у калитки послышался какой-то шум, будто кто-то прошёлся по тропинке возле моего дома в темноте. Добрый залаял и рыча бросился во тьму. Я встала, спустилась с крыльца, позвала пса к себе и прислушалась.
– Кто здесь? – громко спросила я.
От звука голоса из кустов вспорхнули вверх птицы, и я вздрогнула от неожиданности. Осторожно ступая босыми ногами по земле, я с замирающим сердцем подошла к калитке: Добрый принюхивался, но кругом было пусто. Я глубоко вдохнула и почувствовала прохладную свежесть лесной чащи с едва заметным ароматом таволги.
Не может быть! Озёрник? Он что, следит за мной? По телу пробежала лёгкая дрожь. Я снова оглянулась по сторонам, но вокруг было тихо и темно. Наверное, мне просто показалось – слишком сильны были впечатления от всего пережитого за последние два дня. Да и зачем я нужна Озёрнику? Я вернулась домой, забралась в постель и закуталась в одеяло.
– Ох, мамочка, что же сейчас со мной будет? – прошептала я.
Вскоре усталость всё-таки взяла верх – я забылась крепким сном. Мне снилось, что в маленькое окно моей девичьей спальни смотрит мужчина. Глаза его цвета тёмной ночи, кожа смуглая и обветренная. Он смотрит в окно прямо на меня, и взгляд его наполнен тоской.
По кому же эта тоска?
* * *
Утром мы встретились с Улитой у Большого холма. Сегодня на старухе вместо привычных грязных лохмотьев было надето широкое платье в синий цветок. Как будто она специально прихорошилась ко встрече со мной. Добрый бодро бежал следом, он громко залаял на ведьму, но, увидев угрожающе поднятую клюку, присмирел и поджал хвост.
– Ну вот, наконец-то ты идёшь туда, где давно должна быть. Я же тебя ещё в детстве заприметила, Анфиска! – сказала старуха, расплываясь в довольной улыбке.
– Почему именно меня? – спросила я, оборачиваясь и обводя взглядом родную деревню в последний раз.
– У людей всё написано на лицах: помыслы, чувства, эмоции… – ответила Улита.
– Что же у меня было написано на лице?
Старуха остановилась, обернулась ко мне и, убрав со своего лица лохматые седые пряди, произнесла торжественным тоном:
– Сила. Она и сейчас есть в твоём лице.
Я удивлённо округлила глаза. Сильной я себя никогда не считала. Скромной – да, простоватой и наивной – да, неуклюжей – тоже да. А вот сильной…
Отвернувшись, Улита продолжила путь, бубня себе под нос:
– Сила в лесу всем нужна. Сильные люди сейчас редкость.
Я особо не прислушивалась к ведьме. Глаза мои застилали слёзы, я то и дело оглядывалась. Крыша моего родного дома, стоящего на пригорке, была видна ещё долго, но вскоре её всё-таки скрыл очередной холм, и внутри у меня что-то оборвалось – ниточка, соединяющая настоящее с прошлым.
Вытерев выкатившиеся слёзы платком, я взялась поудобнее за ручку своего чемодана и прибавила шаг. В неизвестность лучше уходить не оглядываясь. Удивительно, как быстро передвигалась эта древняя старуха – я постоянно отставала и мне приходилось догонять её, переходя на бег.
Когда мы добрались до избушки Улиты, я без сил опустилась на землю. Добрый лёг рядом со мной, положив голову на лапы. Взгляд его был печальным, и я тоже с тоской смотрела на ветхий домишко, который должен отныне стать моим домом…
Глава 3
Озёрник
Избушка Улиты была маленькой, низенькой, неказистой, с одним-единственным окошком. Когда я месяц назад пришла сюда впервые, чтобы просить ведьму о помощи, я ужаснулась условиям, в которых она жила. Брёвна, из которых была сложена изба, давно прогнили, крыша прохудилась, а единственное окно было таким грязным, что едва пропускало внутрь свет. И вот теперь мне самой придётся привыкать к жизни в этой избе.
Избушка стояла на лесной опушке, поросшей травой. Неподалёку к тонкому стволу молодой осинки была привязана белая коза с маленьким колокольчиком на шее. Улита звала козу Поганкой. Каждый раз при виде хозяйки Поганка жалобно блеяла и колокольчик на шее звенел в тон. Несмотря на пренебрежительное отношение со стороны хозяйки, Поганка была ей верна и поначалу строптиво брыкалась, не давала мне подойти к вымени во время вечерней дойки.
Позади избушки располагался маленький огород с широкими ровными грядками моркови, лука и свёклы. Я заметила там даже куст чёрной смородины. Оказывается, ведьмы тоже любят полакомиться сладкими ягодами.
Когда мы пришли, Улита разрешила мне расположить Доброго в старой конуре с покосившейся крышей:
– Моя собака издохла несколько лет назад, поэтому можешь посадить сюда свою псину, коли привела за собой.
Было видно, что Добрый ей совсем не нравится. Эти чувства были взаимными – пёс обиженно зарычал на старуху, но я быстро осадила его.
– Ну-ну, порычи мне! Заколдую так, что хвост отвалится! – пробубнила ведьма и скрылась в своей избушке.
Я присела на корточки, обняла лохматого друга и прошептала:
– Привыкай, Добренький, теперь мы будем жить здесь. Поэтому придётся довольствоваться тем, что есть.
Пёс будто всё понял, шумно вздохнул, положил голову на лапы и закрыл глаза. Я потрепала его за ухом, а потом поднялась с земли и побрела к избушке.
* * *
Внутри жилища ведьмы царили мрак и прохлада. С порога в ноздри мне ударил кислый, затхлый запах. Всё здесь было таким же, каким запомнилось мне, когда я пришла сюда впервые: старые, почерневшие бревна с торчащими пучками засохшего мха, развешенные под потолком пучки трав, паутина, свисающая по углам, грязное, едва пропускающее дневной свет окно, замусоленные, дырявые занавески, стол, усыпанный хлебными крошками, и давно не мытый пол.
Целый день у меня ушёл на то, чтобы прибрать избушку. Я чистила, тёрла и скребла хозяйственным мылом всё – от пола до потолка. И, когда многолетняя грязь была отмыта, я принялась за создание уюта. Ведь уют можно создать даже в самом убогом месте – с помощью разных мелочей и хитрых уловок, меня научила этому в детстве мама.
Я постелила на стол вязаную ажурную салфетку, которую принесла из дома, обмотала обычную банку шерстяными нитками и в эту самодельную вазу поставила один из сухих букетов Улиты. На полу разложила яркие маленькие половички, которые вязала зимними вечерами. Выстиранные занавески я повесила на чистое окно и подвязала их своими атласными лентами. Избушка сразу же преобразилась.
Я, довольная проделанной работой, стояла у печки и жарила на ужин картошку с грибами, когда Улита распахнула дверь избушки. В начале её лицо вытянулось от изумления, но потом в глазах мелькнуло довольство. Поводив носом из стороны в сторону, старуха почувствовала аромат еды и в предвкушении ужина потёрла руки.
– Я уж думала не в ту избу зашла! – засмеялась скрипучим смехом Улита, садясь за стол. – По хозяйству ты хорошо управляешься, молодец, Анфиска! Завтра покажу тебе лес. Не всё же тебе в избе сидеть.
* * *
Утром мы с Улитой отправились осматривать её владения. Поганка жалобно заблеяла, увидев свою хозяйку, побежала к ней, насколько позволяла верёвка. Но Улита отмахнулась от козы. Добрый отправился с нами. Казалось, он уже привык к новому дому и чувствовал себя в лесу даже лучше, чем в деревне, но к Улите он по-прежнему не подходил.
Дорогу до родника я уже
