и, вероятно, выгляжу отвратительно.
Однако выражение его лица нейтральное, как будто это обычное явление. Он всегда был силен духом, чему я часто завидовала. Его ничто не беспокоит, ни потеря людей, которые были с ним всю его жизнь, ни смерть его отца, ни даже иррациональная ненависть его матери к нему.
Иногда мне кажется, что я смотрю на робота в теле человека.
Проходит несколько секунд, пока он наблюдает за моим хаотичным состоянием, а затем приседает передо мной.
— В чем проблема?
Я качаю головой.
— Клянусь богом, если ты не начнешь говорить… — Он обрывает себя и смягчает голос, или смягчает настолько, насколько Кирилл может. — Ты можешь сказать мне, Саша.
— Я... — Я задыхаюсь от собственных слов, и мне приходится выпалить их. — Они раздели меня и узнали, что я женщина, поэтому они удерживали меня и пытались... пытались ... изнасиловать меня.
Его лицо напрягается, но выражение остается прежним.
— Неужели они?
— Нет. Я думала… я думала, они точно изнасилуют меня, но потом мне помогла Рай, а потом пришел ты и... это глупо. Это не должно на меня так влиять.
— Это не глупо, — говорит он с обманчивым спокойствием. — Что тебе нужно, чтобы я сделал? Чем я могу помочь?
Он спрашивает.
Вау. Кирилл спрашивает, чем он может помочь.
Я подавляю улыбку. Я знаю, что он не из тех, кто утешает других, и что эта концепция ему чужда.
Так что тот факт, что он это делает, имеет огромное значение, и я, конечно, не принимаю это как должное.
— Ты можешь... остаться здесь?
Он садится рядом со мной на плитку, прислонившись спиной к стене, и вытягивает перед собой свои длинные ноги.
— И это все?
— Можно я тебя обниму?
— С каких это пор ты спрашиваешь разрешения на это?
Я бросаюсь в его объятия, и вся дрожь и страх, которые были раньше, исчезают в его объятиях.
И вот так я понимаю, что все будет хорошо.
Глава 16
Кирилл
Сказать, что сегодняшний день был неудачным, было бы преуменьшением.
Как раз тогда, когда я думал, что он, наконец, подошел к концу, оказывается, не совсем. Даже не немного.
Даже не близко.
Саша дрожит рядом со мной, когда ее руки крепко обхватывают мою талию, а ногти впиваются в спину.
Она шмыгает носом, тихий звук подчеркивается тишиной в ванной. Я кладу ладонь на середину ее спины, заставляя ее всхлипывать громче. Звук похож на постоянный и пронзительный, разрывающий мои барабанные перепонки.
Ее обнаженное тело кажется таким маленьким в моих руках, таким слабым и беззащитным. Контраст с моим полностью одетым не ускользает от меня, и я должен напомнить себе, что она расстроена, и я не могу сделать ничего, что в настоящее время предлагает мой член.
— Я думала, с тобой что-то случилось, — бормочет она между всхлипываниями. — Когда я проснулась в том подвале, я подумала, что подвела тебя. Что не сдержала своего слова, и они похитили меня, а затем убили тебя. Это заставило меня сойти с ума.
— Ты так мало веришь в меня? — я говорю более легким тоном, пытаясь спасти настроение.
— Нет, но... но я дала обещание защищать тебя всю жизнь, и при первом испытании я его не сдержала.
— Ты сделала все, что могла.
— Правда? — она поднимает голову и смотрит на меня своими водянистыми глазами, которые отражают цвет земли.
— Зачем задавать этот вопрос, когда ты знаешь ответ?
— Просто скажи мне.
Я поднимаю бровь.
— Ты хочешь моего подтверждения, Саша?
Она кивает один раз, и мне требуется все, чтобы не воспользоваться этим моментом для гнусных целей. Например, пожирать ее на месте или что-то неуместно похожее.
— Ты сделала все, что могла. На самом деле, ты пошла выше и чертовски дальше.
— Тогда… почему ты злишься на меня?
— Что заставляет тебя думать, что я злюсь?
— Ты злился на меня ранее, когда мы покидали укрытие албанцев.
— Я злился, потому что ты без необходимости разговаривала с Рай.
— Если бы дело было только в этом, ты бы не был отстраненным и холодным с тех пор.
— Я всегда отстраненный и холодный.
— Ты сейчас не прав, — маленькая дрянь слегка улыбается, как будто она сказала что-то, чем можно гордиться. — Дело в том, что здесь есть что-то еще.
— Как ты можешь быть так уверена?
— Я просто знаю это. Кроме того, ты явно уклоняешься от ответа прямо сейчас.
— Может быть, я просто пытаюсь лучше понять ситуацию.
— Ух, очевидно, что это еще не все. Ты просто не скажешь, если это не на твоих условиях.
Мои губы подергиваются, несмотря на то, что не так давно мне хотелось свернуть ей шею. Я никогда не думал, что настанет день, когда кто-то будет иметь глубокое понимание того, как я действую. Мои люди, особенно Виктор, имеют базовое понимание и знают, когда отступить, если они чувствуют, что что-то не складывается.
Саша — единственная, кто всегда внимательно изучает меня на предмет подсказок. Иногда она промахивается, какой бы наблюдательной она ни была, но в других случаях, как сейчас, она попадает в самую точку.
Я должен злиться, что она так много читает меня, но, как ни странно, я этого не делаю.
Далеко нет.
— Если ты это знаешь... — Я провожу пальцами по ее спине, наслаждаясь дрожью, пробегающей по ее коже, и легким приоткрыванием ее губ. — Почему все еще спрашиваешь?
— Я не пойму, пока ты мне не скажешь. Это что-то, что я сделала?
— Как ты думаешь?
— Я думаю, что это так. Я просто не знаю, что я сделала. Сколько бы раз ни прокручивала события в своей голове, я возвращаюсь ни с чем. Кроме того, ты сказал, что я сделала все, что могла, так что я здесь потерялась.
— Сказал. Ты, блять, зашла слишком далеко.
Ее глаза расширяются, и я вижу точный момент, когда она, кажется, понимает всю ситуацию.
— Ох.
Гребаное ох.
Моя рука соскальзывает с ее спины, и я обхватываю ее за горло, чувствуя, как бешено бьется ее пульс под моими пальцами.
— Что я говорил о том, чтобы быть жертвой, Саша?
— Я не была… я была там с Виктором и Владиславом…
— Что,
