за спинку стула, побледнела и вытянула шею вперед, как готовая атаковать кобра. Казалось, ее кудри превратились в змей и оскалили пасти на вошедшего мужчину с букетом белых роз. Заметив его, Рина тоже побледнела, схватила мать за руку.
— Мама, пожалуйста, только без сцен!
Теща вырвала руку, гневно сверкнула очами, и я понял: на свадьбу пришел тесть, и Дарина не знала о его визите.
Глава 17
Свобода!
Озверевшая Ольга Владимировна посмотрел на Рину.
— Это ты его пригласила⁈ Специально, да?
Рина встала, взглядом пригвоздила мать к стулу и рыкнула:
— Только попробуй быкануть!
Прищурившись, теща с укором покачала головой:
— Не ожидала от тебя… нож в спину!
— Я похожа на дуру? — Рина ударила кулаком о стол — теща аж подпрыгнула, как бокал на столе. — Оно мне надо, собственную свадьбу запороть?
— Но ты ему сказала…
Рина снова хлопнула по столу.
— Да, потому что он мой отец! Но не думала, что он приедет.
— Эгоистка! Только о себе думаешь! — Теща приложила руку к груди и стала имитировать приступ удушья, но была слишком румяной для человека, страдающего асфиксией. — У меня… сердце…
И снова хлопок по столу:
— Только попробуй устроить тут цирк и опозорить меня!
Пока они выясняли отношения, мужчина растерянно стоял в центре зала — совсем молодой в сравнении с Ольгой Владимировной, невысокий, светловолосый и ясноглазый, единственное их сходство с дочерью — бороздка на носу. И еще, пожалуй, форма носа.
Не зная, чего ожидать от тещи, я начал проталкиваться к выходу, рассчитывая вывести гостя из бара — от беды подальше. Остальным или не было дела до начинающейся разборки, или они делали вид, что ничего не замечают, только Димидко, на правах отца сидевший возле меня, поглядывал на мать и дочь с тревогой, не понимая, что происходит.
Я почти дошел к тестю, как вдруг теща издала протяжный стон — чтобы все слышали! — и начала, закатив глаза, медленно заваливаться, складываясь, как сдувающаяся резиновая фигурка — слишком аккуратно для теряющего сознание человека.
Одной рукой она незаметно придерживалась за стул, чтобы ненароком не расшибиться, вторую тянула к дочери, рассчитывая, что та ее подхватит, но Рина отступила в сторону, позволяя матери распластаться на полу в театральной позе.
Я остановился, потому что теща сама себя нейтрализовала, и спасать тестя и свадьбу было необязательно.
Только сейчас парни заметили, что мать Рины упала, и Микроб рванул ее поднимать, но решительная и злая Рина шагнула навстречу, выставив перед собой руку, и сказала как можно громче:
— Трогать нельзя, чтобы не навредить. Пусть лежит. Вызываем скорую. — Она поднесла ладонь ко рту и проговорила будто бы в телефон: — Алло, неотложка? Скорее приезжайте, женщине плохо… Не знаю, упала и лежит. Скорее всего, истерический припадок, но, может, и нет. Десять минут? Ждем.
Переступив через выпростанную руку, Рина зашагала к растерянному отцу, который был не рад, что пришел.
— Дочь, — пролепетал он, — прости, я не думал…
— Спасибо за испорченный праздник. Ты же знаешь, какая она! — Рина посмотрела на мать, которая все еще симулировала обморок.
Мужчина протянул бумажный пакет с подарком, обнял Рину. Она еще раз глянула на мать, отстранилась и жестом подозвала меня.
— Папа, познакомься, это Александр, мой муж.
— Саша, это Олег Игнатьевич.
Тесть прищурился, всматриваясь в мое лицо.
— Где-то я тебя видел…
— Александр Нерушимый, — сказала Рина. — И это теперь моя фамилия.
— Мать моя женщина, — восторженно пробормотал тесть, — тот самый? «Титан — чемпион»?
Я усмехнулся. Рина принялась толкать нас в спины.
— Поговорите на улице, пожалуйста. Папа, спасибо, что приехал. Но ты видишь, что она устроила?
— И сколько она так будет лежать? — шепнул тесть. — Вдруг ей и правда плохо?
— Ага, вон, какая румяненькая. Столько жил с ней, и не понял?..
— Просто отвык, — пожал плечами он.
— Спасибо, Олег, — кивнул я глянул в пакет: там был, похоже, ночник, и еще две коробочки — наверное, какие-то приблуды к нему.
— Я пойду, — виновато проговорил тесть, еще раз глянул на тещу.
— Да пусть валяется. Чем дольше молча пролежит, тем лучше. — Рина обняла отца. — Попросила бы тебя остаться, но непонятно, как она себя поведет. Перед парнями неудобно.
На нас спикировал фотограф, сделал пару снимков, и мы отправились провожать тестя. Видно было, что он не хочет уходить, да и Рина не горела желанием его отпускать.
— Потом вы куда? — спросил тесть уже на улице.
Больше всего ему хотелось побыть с дочерью подольше.
— Ночью в аэропорт, оттуда — в Форос. Ты ж сказал, что на вахте! Я и не рассчитывала… а так бы нашли время поболтать, конечно.
— Увидимся, — невесело улыбнулся он, пожал мне руку: — Рад был познакомиться. Может, — он подмигнул, — автограф? Мужики от зависти лопнут.
— Лучше себяшку, — предложила Рина. — Или давайте я вас сфотографирую на твой телефон.
Мы с тестем придвинулись друг к другу, она сняла нас, снова обнялась с отцом.
— Какая же ты у меня красивая! — восторженно проговорил он, отстранившись и любуясь дочерью. — Будьте счастливы, дети!
Тесть побрел прочь — одинокая фигура в золотистом ореоле фонарей. И тут я, ошарашенный случившимся, наконец начал соображать, кое-что придумал и крикнул:
— Подождите! — Тесть обернулся, подошел к нам.
— У нас самолет в пять утра, — сказал я. — В аэропорту желательно быть в три: регистрация, то, се. — Мы могли бы уложить тещу спать и сбежать пораньше. Ключ она, как и договаривались, Санычу отдаст.
— Боюсь, некого будет укладывать, — усмехнулась моя жена. — Она обидится, поедет домой и полгода не будет со мной разговаривать… Нет, меньше. Неделю. На день рождения позвонит как ни в чем не бывало. — Рина подумала немного и сказала: — И слава богу! За сегодня все кишки вымотала. Папа, мы на такси за тобой заедем, телефоны есть, не потеряемся.
Вот теперь он уходил с расправленными плечами. И только когда тесть окончательно исчез из вида, я качнул пакетом.
— Мы даже не посмотрели подарок. Неудобно получилось.
Рина достала нечто в непрозрачном чехле, стянула его, явив взгляду фарфоровую статуэтку — целующаяся пара под зонтом, от которого расходились
