мошкары и не бывало. Вот уже одно из возможных применений забугорного устройства.
Каким-то образом девайс, или правильнее будет назвать его голограф, создаёт фигуры натурального масштаба. То есть в человеческий рост. Возможно есть опции создавать гигантские фигуры, но я их пока не нашёл.
По насыщенности цвета тоже всё в порядке. Я оставлял голограф и отходил метров на двадцать. Осталось полное впечатление живого действа. Не зная сути происходящего, я бы решил, что передо мной живые люди. Только немного странные. Есть небольшое понижения яркости картинки из-за солнечного света.
Заодно я посмотрел в «живую» шоу на природе. Диковинные виды других миров на фоне казахской степи просто поражали своей реалистичностью и необычностью. В этот момент я пожалел, что близкие мне люди не могут всего этого увидеть.
К близким я, конечно, отношу родителей с сестрой и, пожалуй, бабулю. А также Оксанку с Людмилой Алексеевной.
А ещё подумал, что не смогу держать это чудо только для себя. Люди должны знать, что существуют и иные миры. Не менее красивые и удивительные.
Вечером я забежал к Оксанке и оставил у них в доме свой чудо комбинезон. В отдельной комнате, в которой я иногда остаюсь на ночь, у меня лежит сумка с вещами. Вот комбез с ботинками я и убрал внутрь. Пусть полежит здесь, мне так спокойнее.
— Лёша, может останешься? Я драники вкусные сделала. А завтра с Оксанкой вместе поедете на учёбу.
С некоторого момента экс-прокурорша сделала определённые выводы и перестала меня подозревать в грязных намерениях, по отношению к своей внучке.
Ну и я дал себя уговорить и остался. Тем более не уверен, что в общаге мне удастся выспаться. Да и запах с кухни идёт просто умопомрачительный.
Чем ближе Новый Год, тем больше я думаю о своей возможной дочке. На всякий случай я коплю деньги. Вся зарплата остается на сберкнижке. Отцовские деньги тоже почти не трогаю. Я ещё наловчился зарабатывать на нерадивых студентах. У меня красивый шрифт и чертежи тоже неплохо идут. А допустим на ПГС (промышленное и гражданское строительство) очень высокие требования к черчению. Они делают их не в карандаше, а в туше. И пояснительные записки, то есть текс выполняются шрифтом. Вот я и взялся за это дело.
Так чертёж на ватмане двадцать четвёртого формата стоил четвертной. За курсовую, в зависимости от сложности я просил полтинник. И это бы ещё недорого. Оказывается, что есть люди, готовые платить, чтобы самим заниматься более приятными делами. Дипломная работа вообще обошлась бы в несколько сотен.
Рисовал я обычно в общаге, там стоял и светостол, и нормальный кульман. Расчёты делал на ночных дежурствах, а оформлял у Оксанки дома. А заодно и ей помог. Чертила она и сама неплохо, а вот за мой шрифт даже самый придирчивый препод ставил сходу пятёрку.
Таким образом к концу года у меня скопилась приятная сумма в 1300 целковых.
Есть известное правило студенческой жизни. Первые два года ты работаешь на зачётку, потом уже она трудится на тебя. Это как раз мой случай. Я не прилагал больших усилий, но экзаменаторы ниже четвёрки мне не ставили. Чаще стояло в зачётке — отлично. Поэтому домой в этом плане ехать совсем не стыдно. На сей раз ехал без подарков. Деньги нужны для другого.
Ну и в общем, я очень рад вернуться домой. Потискался с Иркой, обнял маму, даже батя уже не отворачивается и соизволил выйти и встретить меня.
А на ужин я пригубил водочки, чтобы составить ему компанию. И заметьте, он сам предложил накатить по маленькой. Под шикарные мамины пелемешки мы выпили и по второй. А потом опять пошло оружие главного калибра, моя зачётка. На сей раз она уже не вызывает такую оторопь. Отец просто удовлетворённо передал её маме.
— Ну, чем на каникулах собираешься заняться?
— Не знаю, пап. У меня есть незаконченные дела. И потом, я просто хочу отоспаться и ничего не делать. Разве что маме по дому помочь.
На мою первую часть фразы, слава богу, никто внимания не обратил. А когда родители пошли в спальню, я проник к сестре в комнату.
Та удивленно посмотрела на меня, — можно? Пошептаться надо.
После того, как я вручил сестре взятку, изящные женские часы «Чайка» с красивым кожаным ремешком, она взвизгнула и бросилась обниматься, — Лёшка, это мне?
— А кому ещё. Взятка за молчание.
Сестра понимающе посмотрела на меня.
— Слушай, Ир. Мне нужна твоя помощь. Столько время прошло с той поры, а я никак не могу успокоиться. Расскажи, что ты знаешь о том случае. Ну, когда меня перевели в другой город.
Девочка задумалась, — ну, я толком ничего не знаю. Ты же понимаешь, меня никто не посвящал во все детали.
— Сестра, ну я не поверю, что бы такая умненькая девочка и не интересовалась этими самыми деталями. Кто-то кому-то что-то да рассказал. Родители между собой говорили, подружки трепались наедине. Мне нужны все подробности. Когда это случилось, кто присутствовал и что за девчонка пострадала.
Ира минуту напрягала свой лобик, потом начала говорить:
— Ну, это было на майские праздники. Вроде второго числа. Ты с дружками отмечал на даче этого самого Вадика. С вами были девчонки. И, если я правильно поняла, у вас кто-то с кем-то переспал. А потом та девчонка рассказала родителям. Те подали заявление в милицию. А дальше я толком уже не знаю. Вмешался отец этого Вадика и тебя быстро перевели куда подальше. Всё, я не знаю, что там за девушка была и кто виноват. Папа с мамой об этом не говорят. Но мама тогда плакала весь месяц, каждый вечер закрывалась в спальне. А папа ходил чёрный и его даже наказали на работе. Это всё, что я знаю.
Хм, ну хоть что-то, — а этот злой гений Вадим, откуда я его знаю?
— Вадьку? Так вы же учились в параллельных классах. А потом поступили вместе в институт.
— А, тогда понятно. А папаша его был первым секретарём партии какого района?
— Не знаю, Кировского наверное.
— А ещё что можешь сказать, может фотки общие есть?
— Фотки? Может и есть, подожди.
Ирка свинтила в зал и вскоре притащила альбом с фотографиями.
— Подожди, дай мне рассмотреть, — я никогда не видел наших старые фотографии.
Передо мной проходила чёрно-белая жизнь нашей семьи. Вот наши родители, совсем молодые. Позируют на фоне пальм, вероятно отпуск
