и на угощение домой.
— Прекрати так тяжело вздыхать, Кира-чан! — пихнула меня в бок мать, — Мы скоро уедем и три недели будет твой безжалостный диктат тишины и скорби!
— Безжалостный? — поднял я бровь.
— Они каждый раз нам жалуются!
— На что?
— На э… эээ… — задумалась мать, прикладывая палец ко рту, — На пробежки, на мытье посуды, на дополнительные занятия…
— То есть на то, что они делают всегда. Им просто завидно, что вы где-то прохлаждаетесь.
— Мы работаем!
— Фотки с Гавайских островов и те, где мама нежится в джакузи, утверждают обратное! — максимально вредным тоном отозвалась сестра, нянчащая две коробки с тортами.
— Важно другое — они планируют не заниматься все эти три недели, — поморщился я, — Придётся принять меры.
— Кира-чан! — ужаснулась мать.
К её несчастью, мы как раз проходили мимо магазина спорттоваров, где мной были приобретены два наручных шагомера. Затем затосковавшей родительнице была объяснена концепция фотоотчетов, после чего повеселевшие брат с сестрой уже сами кинулись на мать, обнимать и утешать. Каким-то образом это вылилось в посещение кинотеатра, но мне уже, поставившему на этом дне крест, было всё равно. Как и на то, что после сеанса довольно глупого, хоть и качественно снятого фильма, мы вновь засели в кафе.
— Кира-чан, — внезапно, слегка замявшись, начала мать, — Я хочу тебя спросить… всё нормально будет?
— Ну если Эна с Такао понимают, что у нас изменилось, то, думаю, да, — кивнул я, оглядывая младших, — А они понимают?
— Понимают, они-сан, понимают, — вздохнула Эна, пихая локтем ковыряющегося в телефоне брата, — Такао?
— Что? Да, — коротко отозвался он, — Ходим в школу, приходим со школы, всегда на связи с братом. Если он не придет, звоним дедушке, если придёт сильно побитый — Бивако-обаа-сан.
— Если приведет девушку — открываем шампанское! — вставила свои пять йен сестра.
— Не сметь трогать наше шампанское! — тут же спохватилась мать, — Купите себе в комби!
— Через восемь лет, — добавил я, — А заодно поищете там ответ на вопрос — зачем мне приводить девушку в дом, полный крикливых людей?
— Показать свой канделябр! — выдвинула предложение Эна, — И рассказать, как твоя милая и добрая сестренка усердно его полирует!
Это заявление, к глубокому стыду Ацуко, было сделано ребенком в метро, когда мы уже ехали домой. Я, впав в тактическую челодлань, прижал к себе свободной рукой тотально покрасневшую мать, не мешая Такао отвешивать сестре один подзатыльник за другим.
Картину внедрения здравого смысла в юную голову внезапно прервала задержка электрички на остановке. Всего на десяток секунд, но люди, привычные к четким как у метронома временным промежуткам, тут же зашевелились, чувствуя неясное беспокойство. Спустя означенное время поезд двинулся с места, а я провожал взглядом конвоируемого двумя полицейскими типа, которого они только что извлекли из соседнего вагона. Я его знал.
Тот самый «дикарь» из-под моста, соблаговоливший обменять свою ценную информацию на десяток банок пива, выпитых им там же на месте.
Рендзо Кукен. Человек, «надевший черное» более двадцати пяти лет тому назад.
«Вряд ли мы снова встретимся, парень. Скоро меня поймают и выдворят из страны обратно на Филиппины. Однако, если ты когда-нибудь станешь достаточно сильным, чтобы начать беспокоиться о поиске стоящего противника — заваливай на острова. Меня там каждая собака знает. Намнем друг другу кости. Только уговор! Ты должен быть хотя бы на уровне своего деда. У меня далеко не всегда есть настроение отпускать каждого слабака, который бросает мне вызов. Сегодня было просто хорошее утро»
Болтун. Ты его не убил, потому что захотел подольше пошляться по родине. Этого я не произносил, но «дикарь» всё понял и по взгляду. Ухмыльнулся и ушел себе вдаль. А я смотрел ему вслед и понимал, что именно он навешал тогда деду по шее так, что старику пришлось отлеживаться. Более того, непонятным образом, но я понял, что этот человек меня тогда заметил и разглядел почти в полной темноте.
А может быть… может быть он даже подслушал наш с дедом разговор.
Рендзо рассказал мне кое-что о самой настоящей индустрии поддержки «надевших черное». Большая часть этой «поддержки» крутится вокруг турниров, официальных, подпольных, нелегальных, даже смертельных, но есть и те, кто помогают таким как мы, потому что хотят. Из уважения, благодарности, чувства соучастия. Выгоды. Без разницы. Суть в том, что в любом крупном городе есть как минимум одна мастерская, которая шьет одежду на заказ. Именно там можно раздобыть себе костюм почти любого мыслимого фасона, максимально оптимизированный под твои боевые возможности. Накладки, прокладки, сверхпрочные ткани и нити, допуски, позволяющие даже обычному офисному клерку сесть на шпагат. Главное знать, чего ты хочешь, иметь деньги и продемонстрировать мастеру, что ты можешь.
С последним было тяжко, потому что я не мог практически ничего. Неплохая физическая база, пара ударов, отработанные «на всякий случай», травмоопасный лоу-кик, умение быстро анализировать и… моё скрытое оружие. Сильные пальцы. Когда-то пришла в голову идея, что было бы неплохо иметь оружие самообороны, которое всегда со мной. Выдернутые суставы, вывороченные мышцы, смятые голосовые связки. Всё это звучало достаточно привлекательно, но в разрезе нового знания о том, что Ищущие гораздо крепче обычного человека, эта стратегия уже себя не оправдывает. Кроме того, когда я начинал их тренировать, то куда хуже ориентировался в законах этого мира. А они крайне строги к тем, кто наносит другому человеку перманентные травмы.
Вывод? Мне нужен либо учитель, либо методика обучения. С этим мог бы помочь Горо Кирью, но он отказался. Точнее, не так, ему отказали. Никто из его старых знакомых не захотел связываться с таким учеником как я. Этот вопрос нужно будет решать. Рендзо Кукен дал подсказку, которой я воспользуюсь, как только организм немного стабилизируется. Уже сейчас, спустя пару часов после раменной мой желудок бурчит, а мышцы зудят, упрашивая их нагрузить.
— Они-сан… мама заснула, — Такао проявил бдительность.
Действительно, прижатая моей рукой мать благополучно сопела с самым беззаботным видом. Это было… мило?
— Эна, ущипни её, — велел я, — Мать надела слишком короткое платье, чтобы нести её на руках.
Хорошо, что я вовремя догадался прижать голову родительницы к груди покрепче. Сестра исполнила указание с большим энтузиазмом, из-за чего мадам Кирью тут же выдала пронзительный визг, погашенный моим телом. Правда, потом я был укушен,
