сидите в полумраке после тяжелого дня и вместе смеетесь над какой-то ерундой. И что, разбитая ваза собралась вновь?
Нет, конечно, нет. Так, наверное, неправильно. А что правильно сейчас? Может, наступает конец света, и это их последние дни. Какая разница тогда, что правильно, а что нет?
Вынашивать злобу тяжело и неприятно. И Принцу было почти физически больно молчать в ответ на реплики Льва, избегать общения…, и он действительно рад, что сейчас они лежат вместе на импровизированной кровати, прямо как в старые добрые…
— Я рад, что ты рядом. — Наконец сказал юноша. Лев обернулся к нему.
— Я тоже. Жаль, что ненадолго.
— Ты про отсчет?
— Да. — Мужчина вздохнул. — Он остановился на тридцати трех днях. Уже недели две число не менялось, но…
Лев заметно помрачнел. С неохотой вытянув запястье молодой человек взглянул на цифры.
— Это мучительно, Чарли. Неопределенность губит хуже моментальной смерти. Каждый день я заново влюбляюсь в свое существование, и каждый день засыпаю с мыслями о смерти. Я еще полон сил. Я полон возможностей. Если бы не чертов карантин, передо мной был бы открыт целый мир. Я бы прожил этот остаток так, как мне бы хотелось… Я жажду, чтоб мне даже осточертело жить! Да, хотелось бы. Мне было бы легче смириться.
Принц чувствовал себя глупо. Вот, рядом с ним лежит человек, который испытывает сильнейшую душевную боль, а он думает лишь о том, что Лев бы точно ушел, если бы была возможность. Вместе с этим возвратилось чувство ненужности. Нет, нельзя думать о себе. Это некрасиво. Он не должен обижаться на Льва. В конце концов…
Тем не менее к горлу подкатил комок, а мешки под глазами, казалось, налились тяжестью. Принц вздохнул, чтоб проглотить это чувство.
— Мне жаль. — Глухо ответил он. — Я счастлив, что мне не приходится испытывать этого.
Собеседник не ответил на его взгляд. Принц не знал, что говорить. Наверное, любое слово ничтожно, если им нельзя утешить, думал он. По крайней мере сейчас. Либо я сам ничтожен. Потому что у меня не найдется нужных слов.
Он почувствовал, как Лев обхватил его плечи одной рукой.
— Наверное, это судьба, Чарли. — Сказал молодой человек. — Нечего горевать. Ведь я еще здесь. Все, как ты и хотел.
— Мне не будет легче от того, что ты здесь не по своей воле.
— Хочешь сказать, ты был бы счастлив, если бы я ушел?
— Я просто хочу, чтоб тебе было хорошо. Даже если твое «хорошо» находится на другом конце вселенной.
Лев усмехнулся.
— Сколько раз мне нужно тебя вывести из себя, чтоб ты меня возненавидел?
— Не упражняйся зазря. — Принц поднял голову, чтоб улыбнуться мужчине, однако снова посерьезнел. — Если ты все это затеял для того, чтобы мне было легче с тобой распрощаться, то… У тебя не вышло.
Юноша вспоминал. Он — совсем маленький. Мать читает книгу, волны ее белых волос спадают на плечи и закрывают длинную шею. Женщина полулежит на мягкой кровати в длинной ночной сорочке из синего шелка. Принц сидит рядом и слушает ее тихое дыхание, едва ощутимое.
Королева проявляет некоторую холодность, игнорируя его присутствие. В конце концов, она всегда просила оставлять ее наедине, пока она занимается делами. Пятилетний Принц не знал, какими конкретно, и входит ли в список этих «дел» вечерние чтение. Но, так как она не прогоняла сына, он мог спокойно сидеть и наблюдать за тем, как не меняется ее гладкое светлое лицо.
У нее были очень красивые губы. Принц любил смотреть, как она поджимает их в задумчивости. Но голос, пожалуй, был лучше губ. И мальчик не мог позволить себе уйти спать, не услышав его напоследок.
— Мам, папа хочет показать мне, как строят новую школу… — Робко начал он.
— Опять тебя втягивает в свою работу… — Вздохнула она, не отрываясь от книги. — Зачем тебе это?
— Папа говорит, что однажды и я буду королем. Он сказал, мне полезно с ним проводить время.
— Ты правда хочешь стать королем? — Женщина отложила книгу и улыбнулась.
— Конечно! А как же!
— Давай ты скажешь папе, что мы хотим побыть вдвоем, а, малыш?
— Но мы и так часто вдвоем, а с папой нет…
— Он же работает, милый. Он вечно занят. Он — Король…
— Вечно занят…
— Да. А ты уверен, что хочешь быть как он? Хочешь быть королем?
Она довольно часто задавала этот вопрос, когда Принц был маленьким. Каждый раз его пронзала такая странная интонация, будто быть королем — не являлось предназначением Принца. Будто бы в один прекрасный день Королева надеялась услышать что-то вроде: «Нет, мам, я решил стать лесорубом».
Детское воспоминание породило странные размышления. Почему Королева ставила под сомнение желание Принца стать правителем? Да так часто…
Принц бы хотел подумать об этом чуть дольше, но незаметно для себя заснул.
А на утро он уже забыл об этом.
Глава пятая.
Маленькая Теле и больше размышления
Теле проснулась. Жевьен нетерпеливо мяукал по подсобке.
— Ты хочешь есть? Ох…
Девушка вылезла из гамака. Черт! Пол ужасно холодный. Теле прыжком обулась в свои изношенные ботинки и подтянула толстые чулки до самых колен.
Миска Жевьена наполнилась кормом из покрошенных овощей. Он подбежал, цокая по полу, да уперся мордочкой в долгожданную пищу.
Теле потянулась. На Звездном Острове становилось холоднее с каждым днем. Сегодня ей пришлось сменить свой постоянный свитер на огромный вязаный кардиган. К счастью, она не забыла взять свои единственные брюки из вельвета, когда отправлялась в такое интересное приключение.
Она было направилась к умывальнику, но остановилась напротив матраса, на котором обычно спал Принц. Сейчас на нем лежал и Лев, Фыркнув себе под нос, Теле вышла, размышляя над тем, что ей довелось увидеть пару секунд назад.
Она привела себя в порядок: расчесала лохматую голову, протерла рога влажным полотенцем, почистила зубы. Каждый раз ей приходилось ненавидеть выступающий правый клык. По ее мнению, ее улыбка от этого становилась до жути нелепой. Ну ладно, подумала она, должен же быть в такой прекрасной леди хотя бы один недостаток.
— Да… — Засмеялась она. — Конечно: самое ужасное во мне — это кривая челюсть. Кто бы послушал.
Совсем забывшись, она чуть не вышла из подвала, но вовремя вернулась к столу Принца. Тут стояла его кожаная сумка, в которой он обычно носил свои очень важные бумажные дела. Конечно, подумала девушка, опять забыл положить…
Она не знала точную причину своих опасений, но ей казалось, что перестраховаться всегда лучше, чем в критический момент остаться совсем
