больше ничего не спрашивал. Стараясь шуметь как можно меньше, щадя беспокойный сон старого Макдоннела, я оделся и вместе с полицейскими покинул погруженный в темноту дом.
Уже знакомый мне дежурный за конторкой вытянулся в струнку при виде начальства. Гаррисон – надо бы узнать его имя – рухнул в свое кресло, сразу же раскурил сигару и с наслаждением выдохнул ядовитый, отвратительно горький дым. Набитая окурками пепельница сиротливо возвышалась посреди стола.
– Присядете, мистер Элридж?
– Джулиус, с вашего позволения. Я постою.
– Редкое имя дали вам родители.
– Пожалуйста, ближе к делу. – Я не был намерен вести светскую беседу. – Мне надо увидеть Гвен.
Детектив вдруг закашлялся, подавившись сигаретным дымом, и кашель этот странным образом смешался со смехом. Жутким, совсем не веселым смехом. Я почувствовал волну ледяного озноба.
– Ну, я бы на вашем месте так сильно не спешил на встречу.
Мы дождались констебля, принесшего толстую папку с делом, и вслед за Гаррисоном я вышел в коридор и спустился по служебной лестнице вниз, во двор, туда, где в предрассветной хмари на каменном строении виднелась вывеска «Морг».
– Вы же не хотите сказать…
– Не хочу, – резко оборвал детектив. – Но это моя работа. Я прошу вас провести опознание тела, предположительно являющееся пропавшей Гвен Макдоннел.
Это было ужасно. Без преувеличения и напускной трагедии. Когда мы вошли, нарушив гробовую тишину холодного полуподвала эхом от наших шагов, молчаливый и сонный патологоанатом откинул простыню. На мгновение его ничего не выражающее лицо исказилось гримасой жалости.
– Вы узнаёте эту девушку?
Безусловно, узнавал. Вот только чья бессердечная рука исполосовала хорошенькое курносое личико, превратив его в устрашающую маску? Кто не дрогнул, проводя отточенным лезвием по нежной веснушчатой коже? Я испытывал почти суеверный ужас, вглядываясь в кривые полосы свежих шрамов и навсегда опущенные белые веки. Впервые за много лет мне по-настоящему захотелось плакать, так сильно, что защипало глаза.
– Мистер Элридж? Вы узнаёте…
– Да.
Взгляд зацепился за ровные стежки шва, идущего от ключиц вниз, под белую ткань простыни. Вопрос сам сорвался с губ:
– Что с ней сделали?
Доктор быстро переглянулся с детективом, прежде чем заговорить.
– Убийца, видимо, напал спереди. Вонзил острый предмет, предположительно широкий нож, наподобие кухонного, в живот и, воспользовавшись тем, что жертва налегла на острие, вспорол… – Голова закружилась, я едва слышал, что он говорил. – …она еще дышала, когда… вырезал сердце… Мистер Элридж? Мистер Элридж?.. подайте спирт…
Я ощутил резкий запах возле лица. Детектив стоял неподалеку, облокотившись о шкаф.
– Идти можете?
Я кивнул и, не глядя в сторону прозекторского стола, вышел вон. Ноги подгибались, глаза ничего не видели. Возможно, виной тому были так и не выплаканные слезы.
Солнце не успело окрасить горизонт розовыми красками, когда я вернулся домой. Свежий утренний воздух холодил лицо, однако в мыслях по-прежнему мелькали кроваво-красные картинки, от которых возвращался мучительный жар. Я шел и не видел дороги под ногами – так плохо и страшно мне было. Вторая ступенька крыльца привычно скрипнула под моим весом, я достал ключи и с удивлением обнаружил, что дверь не заперта.
– Патрик? – позвал я Макдоннела, но тот не ответил. Я шагнул в полутемную прихожую. Вдруг слух мой выцепил из гулкой тишины странный звук. Словно стон или хрип, сложно определить, но я уже сорвался с места, предполагая самое ужасное, однако на тот момент и вообразить не мог, что именно увижу.
Она стояла посреди комнаты, в легком, совсем не по зябкой утренней погоде, белом платье. В инфернальном бледном свете, сочащемся в окна точно сонм привидений, мне почудился подвенечный наряд, и оттого вдвойне страшнее было увидеть, как расползаются по тонкой белой ткани багровые пятна. В ушах стучал пульс, слова Рейчел плохо долетали до моего слуха.
– Ах, Джулиус! – вскричала она, прижимая к груди окровавленные руки. – Мне было так страшно! Я сбежала из дома к тебе, а тут… О боже мой, он умер… Его убили, понимаешь?
Девушка качнулась в мою сторону, однако я сделал невольный шаг назад. В голубых трогательных глазах блеснули слезы.
– Джулиус? Ты же не думаешь, что это я…
Но именно это я и думал. Думал и сам страшился своих мыслей. Ведь этого просто не может быть!
– Любовь моя?
Я закрыл глаза и открыл снова, усилием воли заставив себя успокоиться. Рейчел все так же стояла возле тела, совсем недавно бывшего моим старым другом и покровителем.
На самом дне души я ощущал облегчение от того, что не придется говорить ему страшную правду.
Затем раскрыл объятия. Рейчел, громко всхлипнув, бросилась мне на грудь. С трепетом и дрожью я ощутил, как сорочка пропитывается чужой теплой кровью вперемешку с солеными слезами.
– Что нам теперь делать? – причитала она. – Отец придет в ужас.
– Я что-нибудь придумаю. – Я гладил шелковистые светлые волосы и шептал бессмысленные утешения. – Тебе ничего не угрожает, даю слово.
Я дождался полицию один. Рейчел была слишком взволнована и напугана, чтобы давать показания, и я, накинув ей на плечи свой легкий плащ, отправил девушку домой, пока не рассвело. Детективу сообщил, что обнаружил тело сам. Маленькая ложь во благо. В очередной раз отправляясь в участок, я думал только о том, что завтра стану счастливым мужем и увезу жену так далеко отсюда, как только смогу.
– Вокруг вас творятся странные дела, – заметил Гаррисон. По кабинету гуляли остатки сигаретного дыма и запахи свежезаваренного кофе. Уверен, что выглядел ничуть не лучше детектива, не спавшего, похоже, уже не первые сутки.
– Станет лучше, если вы поскорее найдете убийцу, – довольно грубо парировал я, на что Гаррисон достал что-то из стола и бросил на стол. Звякнула цепочка, и солнечный лучик сверкнул на отполированной поверхности эмалевого медальона. Я взял его в руки, чувствуя, как с грохотом бьется сердце.
– Откуда это у вас?
– Сначала скажите: кому он принадлежит? Едва ли погибшей Макдоннел. На оборотной стороне клеймо известной ювелирной мастерской. Вряд ли такая вещица была по карману внучке провинциального адвоката.
Я вертел в руках овальный кусочек эмали и молчал.
– Ну что ж, – протянул детектив, уже сделавший какие-то выводы. – Мы и сами узнаем. Идите домой, Джулиус. Поспите. Я пошлю к вам констебля после обеда. И да. Не покидайте Блэкпул.
Я побоялся сразу идти к Вудвортам, не без оснований полагая, что за мной могут проследить. И как же невыносимо долго тянулось время до вечера, когда я, не стесненный сомнениями, отправился к невесте! Казалось, прошла целая вечность.
Рейчел не вышла ко мне из дома, даже из комнаты. Приветливая, но немного грустная и бледная экономка провела меня в ее спальню.
– Почему тебя так долго не было? – с порога налетела на
