убежал, а вернулся через пять мину вместе с Йорамом
При виде Конрада он помрачнел, сжал кулаки, но сдержался.
— Впустите его. — Прогромыхал Йорам.
Конрад снова нацепил заискивающую улыбочку и поклонился каждому охраннику.
Теперь они смотрели на него с нескрываемой подозрительностью.
Как только они отдалились, Йорам заговорил.
— Однажды, я сломаю тебе пальцы, ноги, и все ребра.
Конрад вздохнул.
— Ты видел, что я делаю за пальцы моего друга. Себя я ценю больше.
Они еще секунду посмотрели друг на друга. И в это мгновение Конрад успел соскучиться по беззаботной жизни человека, которого никто не знает. По возможности отвести взгляд, извиниться и уйти, спрятаться, показать себя слабаком или ничтожеством, которое никто не тронет, которое никого не заинтересует. Но Йорам показал себя, показал свою готовность навредить Конраду.
— Жду не дождусь, когда госпожа закончит с тобой.
— Не ты один. — Твердо ответил он. — и чем скорее ты меня приведешь к Хале, там быстрее покину твой дом. Уверен мы оба этого хотим.
— Когда ты был молчаливым, ты мне нравился больше.
Конрад пожал плечами.
— Сам скучаю по тем временам.
Еще несколько секунд взгляда глаза в глаза. И Йорам повел его дальше.
Хала сидела за столом и писала письма. Рядом с ней горела свеча, а запах сургуча, казалось, пропитал собой каждую частичку этой комнаты.
— Что непонятного в «не беспокоить»? — спросила она, едва открылась дверь.
— Это Чужак, дорогая.
— Он разве не должен сейчас работать?
Конрад ответил.
— Раз здесь, то не должен.
Наконец, Хала отвлеклась.
— Зачем пришел? У тебя работа кончилась?
— Я на несколько минут. Узнать, как там заложники.
— В подвале. Дорогой, оставь нас.
Йорам медлил.
— Оставить нас — значит закрыть дверь с противоположной от меня стороны, дорогой. Если есть возражения, я послушаю. — Она подняла палец, измазанный в чернилах. — но одну минуту.
Муж скрипнул зубами, поморщился и закрыл дверь.
— Ты всегда приносишь разлад в жизнь тех, с кем знакомишься?
— Чаще, чем хотелось бы.
Хала отложила перо, пергамент, расправила плечи, потянулась, встала из-за стола.
— Девочка в подвале. Если волнуешься о ребенке, то ей ничего не грозит. Она даже скоро повидается с отцом. — Хала взяла одно из писем, мельком глянула. — а если точнее, послезавтра.
— А её мать?
Она втянула воздух сквозь сжатые зубы.
— Вот о ней точно можно не беспокоиться.
— Те двое её убили.
— Тебе тоже есть кого убить.
— Но мы планировали просто похитить. И, надеюсь, вернуть?
— И у профессионалов случаются промахи. А что говорить о дебютантах.
Конрад посмотрел в сторону, на Халу.
— Торгаш же не простит смерти жены.
— Вспомни, что ты говорил об архитекторе и обо мне. Ему придется смириться. Тем более, я подыщу ему новую. Объясню проблему. Хотели немного придушить, но не рассчитали силы, время. Человек очень хрупок в самое неподходящее время.
— И вы оставили девочку вместе с трупом матери в подвале?
Хала прошлась по комнате.
— Признаю, некоторые люди отказываются думать головой. Как только я узнала, что женщина мертва, я сразу убрала её. Боюсь, девочке это не особо помогло, учитывая её плач.
— Она видела тебя?
— Помилуй. Конечно, нет. Кого она и могла запомнить, так только тебя. Так что, ты обзавелся еще одной причиной сразу после переворот сбежать отсюда вместе со всеми грехами, которые мы на тебя повесим. Тебе же всё равно?
Конрад отвел взгляд.
— Да делай что хочешь. Но мне кажется, что…
— Мы переступаем какие-то границы? — Она поймала взгляд Конрада и усмехнулась. — Ладно тебе. Мы это начали. Ты недавно искалечил трех человеком и глазом не повел. Даже не пытался договориться с ними. Сразу начал с ножа. Так дела не делаются.
— Это уже обсудили.
— Знаю, но хотя бы не лицемерь. Или мне станет казаться, что ты начал симпотизировать Кагану. Один раз зашел к нему в гости, затем он приехал к тебе посмотреть на здание. Что дальше? Пойдешь с ним пить чай?
Конрад посмотрел ей в глаза и кивнул.
Лицо Халы вытянулось.
— За какие…
— С его женой. Она пригласила.
Хала тут же расслабилась и выдохнула.
— Ах, эта девочка. Единственная, кого мне будет жалко. Созданная, чтобы рожать и восхищаться мужем. И, кажется, у неё это получается. Дурочка. Она такая добродушная, что мне даже хочется посмотреть на неё лет через десять или двадцать. При условии, если бы она осталась жива, увы. У-вы.
Хала пересчитала письма, пробежалась глазами по одному, отбросила в сторону.
— Конрад, ты ведь тоже убийца. — Продолжила женщина, уже тише. — Я была в ярости, когда узнала, что жена торгаша умерла. И не только потому, что это уменьшило бы весомость шантажа, но эта женщина не сделала мне ничего плохого, я не желала ей зла. Ей просто не повезло. Такое случается. Я и так делаю всё, что могу, чтобы избежать лишних жертв. — Она указала ему на кресло. — помнишь, как предложили поднять бунт? Вспомни, кто был против. Я не хочу крови, но… ты же не маленький мальчик. Это только первые ростки. Дальше мне придется убирать несогласных, вешать и преследовать тех, кто будет противостоять. Возможно, мне придется даже казнить бывших заговорщиков, друзей, может быть, мужей. Тем более, что они порой позволяют себе отвратительные вещи. И мне придется нести это всё на своих плечах. На хрупких женских плечах. Никто у меня не заберет этот груз. Никто не предложит разделить. И я буду помнить, что каждый мой приказ — это всё равно, что убийство моими собственными руками. Но что сделаешь ты? Просто уйдешь.
— Меня будут преследовать.
— Кто? Я мужьям скажу, что и они и их люди нужны будут здесь — возле меня. И это правда. Ты выполнишь свою функцию и уйдешь, а мне придется наводить здесь порядок, доказывать всем, что я достойна.
— Продавать людей в рабство.
Хала, всплеснула руками.
— Ты будешь припоминать каждое мое слово с обсуждений? Чем их жизнь, бесполезная и ничтожная, сейчас отличается от рабства? Один из моих предков был рабов, но со временем выкупил свободу и стал судьей. А кем они будут, если не придать им форму? Я делаю это ради… — Она закрыла глаза и улыбнулась. — нет, не ради них. Ради себя и выгоды, но я верю, что это пойдет на пользу всем, хоть они и станут проклинать меня за своё потерянное прозябание жизни. — Она выдержала паузу. — Я ведь тебя не убедила?
Конрад вздохнул.
— Увы. Но я согласен с тобой. Видимо, это только начало. Каждый раз надеюсь, что всё обойдется одной смертью.
Хала сдвинула брови.
— Каждый раз?
Он заглянул
