К ней подошел денди с волосами, черными как смоль, итемно-карими глазами. Он был одет в темно-красный бархатный пиджак, жилетканареечного цвета и тесные брюки. Они были такими узкими, что его бугорвыпирал и очень выделялся. Он внимательно оглядел ее с ног до головы и спросилс французским акцентом:
– Добро пожаловать, мадемуазель. Но кто вы? ЛюбовницаДжонсона или корабельная проститутка?
Брэд окаменел, его голос звучал ровно и холодно:
– Ваше поведение оскорбительно, мсье.
Денди неприятно засмеялся, продолжая рассматривать Хизер:
– Оскорбительно? Как можно оскорбить такую, как она,сэр? Очевидно, что она пришла сюда в поисках клиента.
– Леди со мной, – холодно сказал Брэд,демонстрируя безукоризненные манеры. Он обнял Хизер заплечи: – Пойдем, дорогая. Это не место для тебя. Да и этот господинтебе не компания. – Он саркастически подчеркнул последние слова.
Француз вспыхнул, его щека дернулась:
– Возьмите свои слова назад, – прошипел он, –или я вызову вас!
– В любое время я к вашим услугам. – Брэдговорил четко и пугающе спокойно. – Выбор оружия за вами. Рапиры илипистолеты. Но вы сделаете ошибку, остановив свой выбор на любом из них, так какя отлично владею и тем и другим.
– Вы отказываетесь принести мне извинения? – Вголосе француза звучала и надежда, и ярость.
– Да, сэр.
– Тогда мои секунданты навестят вас, когда прибудем вНовый Орлеан.
Брэд медленно с презрением оглядел его сверху вниз ипроизнес:
– Действительно? А я думаю, что это вы должны принестиизвинения. – Он отступил, выдвигая Хизер на передний план, идобавил: – Позвольте представить мою жену, миссис Джонсон. Мыпоженились несколько часов назад.
У француза перехватило дыхание.
– Мадам, тысяча извинений! – воскликнул он,смутившись. – Я не имел ни малейшего представления! Простите меня.
«Бедный мальчик», – подумала она.
Он был очень недурен собой, а ее суровый муж так жестоко сним обошелся. Но как он быстро бросился на защиту ее чести!
Эта мысль пронзила ее до мозга костей, и она очень захотелаостаться с ним наедине, хотя он и мог быть таким безжалостным.
– Ваши извинения приняты, мсье, – милостивоответила она.
Француз поклонился и поднес ее руку к своим губам. Брэднасмешливо за этим наблюдал.
– Прошу меня извинить, господа, – коротко сказалон, обращаясь к другим игрокам, небрежно бросил несколько купюр на стол средикарт и фишек. – Надеюсь, мы доиграем завтра.
Они поклонились. Он тоже поклонился, взял Хизер под руку инаправился с ней к выходу из курительной комнаты. Приятное выражение немедленноисчезло с его лица.
– Какого черта ты ходишь за мной? Это не место дляледи, – раздраженно сказал он. – Я мог убить этого щенка из-затвоей глупости.
– Ты имеешь в виду дуэль? Ты мог отказаться! – Еесердце усиленно билось от его близости.
– Я джентльмен. Я не могу не принять вызова. Ты веласебя крайне безответственно.
Хизер была захвачена врасплох, но безбоязненно продолжалаиграть свою роль гордой и храброй красавицы.
– Не пытайтесь командовать мной, сэр, – резкоответила она. – Вы во всем сами виноваты. Так нельзя обращаться сневестой. Бросаете меня одну ради игры с какими-то прощелыгами!
Брэд улыбнулся. На смену гневу пришло выражение такогожгучего желания, что у нее подогнулись ноги. Под укрытием колонны он притянулее к себе и припал своим ртом к ее губам. Его поцелуй был поцелуем опытногомужчины. Он целовал ее губы, податливую плоть за ними, его язык погружалсявнутрь и ласкал кончик ее языка. Хизер совсем размякла, она чувствовала, кактает в его объятиях. Она мечтала только об одном, чтобы он съел ее всю, безостатка. Он прижался своими длинными ногами к ее ногам. Даже принимая во вниманиеограничения, которые накладывал обруч, надетый на нее под юбкой, и его тесныебрюки, Хизер ощущала трущийся об нее твердый член.
– Пойдем в постель, – прошептал он. Его усыщекотали ее шею, когда он склонился поцеловать ее. – Я ждал этогомомента многие годы, когда впервые увидел, как ты, босоногая, бегала похлопковым плантациям своего отца. Ты тогда была двенадцатилетним ребенком, но япоклялся себе, что наступит тот день, когда я овладею тобой.
– Что за язык, мистер Джонсон! – Она стараласьказаться возмущенной, но на самом деле хотела его, как никого другого.
Он с выражением раскаяния на лице саркастически сказал:
– Примите мои глубочайшие извинения, миссис Джонсон.
Он быстрым маршем провел ее через салон, и они прошли в своюкаюту. Она была пуста.
– А где Мамми? – сразу спросила Хизер.
– Я предоставил ей свободный вечер и дал денегдостаточно, чтобы развлечься. Эта ночь принадлежит только нам двоим. Никто недолжен мешать нам. Сегодня я покажу, как люблю тебя. – Он говорилнизким и хриплым голосом, неподдельно, по-американски растягиваяслова. – Я мог бы провести с тобой в постели две недели. Я хочуизучить каждый дюйм тебя и внутри, и снаружи. Ты испорченная, изматывающаякрасивая маленькая сучка. Слишком долго ты мучила меня. Делая вид, чтоненавидишь меня, ты вдохновляла на отказы других женщин.
– Ты должен дать мне время. – Хизер пыталасьотклониться, но ее груди сами тянулись к нему, клитор дрожал. – Маммидолжна помочь мне раздеться.
– Не разыгрывай из себя недотрогу, – прикрикнулон. Его умелые пальцы стали одну за другой расстегивать перламутровые пуговицыу нее на спине. – Тебе, кроме меня, никто для этого не нужен. Чертпобери! Ты же не девственница. Ты же была замужем за Эдвардом Карфортом, не такли?
– Мы провели вместе только одну ночь, а потом он ушелна войну и был убит. Он был всего лишь мальчиком. Он никогда не занимался этимпрежде. Для меня все было тоже в первый раз. Мне было больно, и я тогдаподумала, что если это была та самая тайна любви, то ее сильноперехвалили. – Хизер дала себя повернуть, чтобы ему было удобнеесправляться с пуговицами.
– Бедная девочка, – хохотнул он, и она ощутилащеточку его усов на своей голой шее. Его руки тем временем завершили своюработу, и платье соскользнуло к ее ногам.
– Значит, ты с ним и не кончила? Ты понимаешь, о чем я,не так ли? Я уверен, ты себя ласкала?
Он прижимался к ней сзади. Он снял с нее кружевную сорочку иположил свои руки на выступающие над тугим корсетом груди. Его умелые пальцыслегка ущипнули затвердевшие соски. Хизер выгнула спину, не в силах удержаться,чтобы не прижаться задом к возбужденному фаллосу.
Хизер старалась держать себя в руках. Она не должнавыглядеть слишком несдержанной. По роли она была чувственной женщиной, котораяникогда не испытывала удовлетворения с мужчиной и не могла уступить своемубезумному желанию просто подставить ему задницу, как сука на жаре.
