Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Теперь можно было и хряпнуть за успех. Водочка святой водой проскакивала в глотку, лайковой перчаткой гладила желудок, летним теплом прогревало тело. Потому что водочка была первостатейной. Нашей, питерской. Ливизовской.
– Правильную байку сбазланил, – хлюпая, отпил соку Шархан. – Мы тебе в Москву устроим перевод приказом лично министра внутренних дел. В Лефортово править хочешь? Только сначала на общак здешний меня наведи.
Певец из Мариинки зашел на новую песню из Шархановских любимых:
Два часа до рейса, два часа до рейса.
Ты стоишь у взлетной полосы.
И бегут быстрее всех часов на свете
Эти электронные часы.
А в помывочной вновь набирали силу голоса согревающих баньку шнырей «Коксу давай!», «Не передерживай, циркай шибче!»
– На колымской зоне дело было, – отсморкавшись в простыню, загудел Праслов...
* * *
Вензелевы торпеды грустно сохли в пропитавшемся табачным дымом салоне беэмвухи. Хорошо, старец башни не пооткручивал, только приказал сторожить центральную дверь из «Углов» так тщательно, будто за двеоью Алмазный фонд СССР прячут.
А чтоб проштрафившиеся братки не скучали, каждому был выдан пакет фоток. Господин Апаксин в офисе, на плэнере и на лошади. «И в последний раз предупреждаю, смотрите, соколики, не перепутайте, цапайте ускользнувшего вчера Апаксина, если таковой хоть ноготь высунет из „угловых“ ворот. И не медля волоките пред светлые от недостаточного употребления виски очи старика Вензеля. Пшли вон!»
Вот и пухли Стакан, Пятак, Тарзан и Факир, боясь отойти по малой нужде и цигаря одну сигарету за другой. Пятак жаловался, каково ему пришлось в должности хозяина макаронно-пельменной фабрики:
– Ну, грохнули этого музейного микроба. И далее, как дедушка наказал, надо его накрошить в равиоли. Разве я могу ослушаться? А народ подтянулся хилый, даже раздеть трупешник никто по человечески не может. А еще технолог вокруг брызжет, сам чуть в отрубон не выпадает, но кудахчет: «Кости отдельно! Потроха отдельно! Иначе итальянское оборудование упрется!» Ну я, чтоб не путался, и шарахнул его чем под руку попало. А это Ленин на броневике из мрамора оказался. Пришлось не одну тушу, а две на фарш пускать.
Господин Апаксин вышел за ворота «Углов» и облегченно вдохнул морозный воздух. Наивный, он думал, что мытарства позади. Он еще успел разглядеть приклеенный к забору предвыборный плакат, где, уже никаких сомнений, призывал голосовать за себя кандидат в следаки муниципального разлива, урка по особо важным преступлениям Сергей Владимирович Шрамов... Но больше ничего не успел.
Шрам отступил от окна, за которым среди проезже-пешеходных уличных дел некие ребята впихивали в беэмвуху некоего господина Апаксина, только что выставленного за ворота СИЗО «Углы».
– Не везет тебе, паря, – и Шрам задернул занавеску.
– Ты знаешь, что такое черный день? – ласково, почти по дружески похлопал по плечу Апаксина Факир уже внутри авто, – Ленька-Крым... Да, точняком не кто-нибудь, а Ленька-Крым как то рассказал мне про свой черный день. В тот день Крым просадил в казино последнюю штуку гринов. На улицах со злости он завелся к двум фраерам и уделал бы их, как детей, но – в этом месте байки Ленька рванул на себе зоновскую робу – подвернулся на мандариновой корке. И фраера уделали его. В больнице его койка оказалась соседней с койкой мента, которого Ленька-Крым собственноручно подрезал за пару дней до того. И первым признал старого знакомого именно мент... – далее Факир доверительно ухмыльнулся, – А ведь мы за тебя крутой втык отгребли, падла!
Глава двенадцатая. Рожденные Уголовным Кодексом.
А я бегу, бегу, скользя, по гаревой дорожке.
Мне пить нельзя, мне есть нельзя, мне спать нельзя ни крошки.
Быть может, я б в тот момент гулять хотел у Гурьева Тимошки.
Но нет, я все бегу, бегу, топчу по этой самой гаревой дорожке.
– Доставить ко мне подследственного Праслова из триста второй! – скомандовал начальник СИЗО Холмогоров и бросил телефонную трубку, – Чайку? – повернулся он к устроившимся вокруг стола Бескудину и Шраму, – Я тут открыл для себя интересный рецепт, – однако, судя по голосу, всего лишь боялся прослыть нелюбезным Игорь Борисович. И совсем уж не верил, что какой-то чай способен вдохнуть надежду в собравшихся на совет.
– Можно, – равнодушно кивнул озабоченный другими заморочками адвокат.
– А я с одним кентом так чайку перепил, что, казалось, только в следующем году захочется, – угрюмо усмехнулся Шрам, – Ладно, давай чаи погоняем, все жизнь веселее покажется.
Насчет чая Холмогоров распорядился опять по телефону. Бескудин прокашлялся. Перед ним на столе громоздилась аккуратная стопка исписанных бисерным почерком листов. Еще какие-то справки, а поверх собакой на сене лежал пластиковый «паркер».
– Где-то грипп подцепил, не придвигайтесь близко, – покаялся адвокат и скоренько перешел к делу, – Я уже частично докладывал, что наблюдается массированный наплыв московских гастролеров... – Бескудин замер, беззвучно хватая ртом воздух, будто в него попала под столом отравленная стрела, и громогласно чихнул. Обсморкав бодрящийся на окне алоэ. Чтоб больше не рисковать, приготовил платок, – На сегодняшний день в камерах «Углов» содержится сорок пять жителей Москвы и Московской области, и еще пятнадцать сабель я отшил. Причем, девять из подселенцев отбили право верховодить в камерах. Причем, поток подследственных начался девятнадцатого декабря, пик пришелся на двадцатое, двадцать первого доставили троих последних, а потом струя внезапно прекратилась. Это выгладело, как ураганная эпидемия, – и Бескудин снова от всего сердца чихнул.
– Скорее уж как массированный десант, – высказал мнение полковник Холмогоров в такт своим невеселым думкам барабанящий пальцами по столу.
Шрам от оценки воздержался, потому что открылась дверь и в кабинет начальника «Вторых крестов» замаскированный домашним передником прапор втолкнул столик на колесиках с чайными причандалами. Молитвенно сложив ладошки, прапор по очереди поклонился каждому из присутствующих и расставил перед каждым по плошке. Затем зажег горелку прямо на плоскости столика и стал на весу кипятить чайник.
– Про москвичей мне известно, – глядя на варганящего чай прапора и размышляя, стоит ли потребовать от Холмогорова, чтоб тот отпил первым, произнес Сергей, – Но это не самая страшная головная боль, – и кроме того, вспомнил Шрам, что невезучий Холмогоров-то ВИЧ-инифицирован, – Я уже неоднократно разжевывал: наша власть будет доходяжной до тех пор, пока мы не станем бурее всех экономически. Вот об барышах я и хочу слово неласковое сказать. – Шрам все косился на прапора, а тому хоть кол на голове теши, по маковку в чайной церемонии, – Отмечу, что на предновогоднее время во всех областях торговли и услуг приходится пик продаж. Однако в «Углах» таких карамельных раскладов не наблюдается. А некоторые фишки даже резво пикируют. Например, в пупок дышит турфирма «Углы». У нас что, никто из жильцов не мечтает праздники провести в домашнем кругу?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
