несмотря на свою половую принадлежность. Просто отстань! — кажется, Погодин разозлился.
— Ты не посмеешь! Я — больнушечка! У меня и пижама есть, и тапочки! — тут же заявила в ответ, продемонстрировав и то, и другое. Сидящие у противоположной стены Дарин и тер Куина, заржали, даже ба с легаром улыбнулись. Лишь один Погодин остался хмурым.
— Да, ты понимаешь, что она это из-за меня! — вдруг тихо выдохнул он.
— Что из-за тебя? — не поняла сначала я, — воровать треугольник со своим таштором отправилась?
— Нет! Убить себя пыталась из-за меня! Если бы я за ней не пошел… — Погодин шептал так тихо, что слышно было только мне, не смотря на тишину в коридоре.
— Если бы ты за ней не пошел, то треугольник был бы сейчас там, где он никак не должен быть! Понял? Мне тоже Алейна очень симпатична, но не стоит забывать кто из нас кто! Пока мы по разные стороны, Стас, — говорила я серьезно, не щадя его, но, кажется, смысл моих слов все же дошел.
— Но из-за меня…
— Погодин, не беси меня! — он удивился. Самобичевание закончилось. — Конечно, из-за тебя. Потому что нужно было, согласно инструкции, помощь вызвать, а не в одиночку геройствовать, прельстившись девичьими инопланетными прелестями.
— Верник! — прошипел Стас настолько громко, что все оглянулись в нашу сторону. — Я говорил, что дружба с Фархундой плохо на тебя влияет?
— Не раз. Но ты просто предвзято к ней относишься.
— Нет! Стерва — это диагноз, Верник, заболевание, вирус, передающийся воздушно-капельным путем и ты, кажется, его подхватила. Он в тебе растет, размножается и матереет! — Ура! Язвительный субъект, сидящий рядом со мной, уже почти напоминал того Погодина, к которому я привыкла, но позволять ему подобные высказывания в свой адрес — не собиралась.
— За стерву может и в лоб прилететь, невзирая на половую принадлежность! — переиначила его же слова.
— Но я вроде мужчина… — озадачился Стас.
— Так я не про тот пол говорю, а про паркетную доску, Погодин, дубовую! — ну и… мило улыбнулась, чтоб окончательно взбесить его. Преуспела.
— Стервь! — прошипел он. Наверное, что-нибудь добавил бы, но тут из комнаты с медбоксами стали выходить люди.
— Пелагея Джоновна, — обратился к ба доктор Париту, словно первый раз ее увидел сегодня, — нам нужно срочно поговорить.
— Разумеется, — ответил за нее Белиготар Сорг, обнимая бабушку за талию, — скажите, как чувствует себя салорка?
— Жизни девушки ничто не угрожает. Понимаете, легар, в леди тама Сану нет ничего от салоров, она скорее… нет, это просто невероятно!
— Ну же, не томите! — поторопила его Пелагея Джоновна. А мы все подскочили в ожидании ответа ксури.
— Леди Алейна скорее землянка, хотя в ее крови есть отличительные признаки и некоторых других рас, — признался он.
— Как такое может быть? — удивленно воскликнул Погодин и посмотрел почему-то на меня, — вы же ей кровь, синтезированную для Верник, переливали? Да и внешне они похожи…
— Все верно, молодой человек. Кровь Верник подходит леди Алейне идеально, даже больше, чем кровь уважаемой фаэры Вельской. Я взял на себя смелость и провел экспертизу установления родства по аутосомным STR-маркерам.
— И? Что же вы выяснили? — бабушка отчего-то напряглась и глаза ее подозрительно заблестели.
— Как вы понимаете, за последние пятьсот лет генетика сделала грандиозный скачок вперед. Можно с большой долей вероятности установить и более дальнее родство, а уж настолько близкое… — маленький ксури растерянно оглядел всех присутствующих, — имею ли я право говорить при всех, фаэра Вельская?
— Говорите, — сдавленно прошептала ба, теснее прижимаясь к легару, словно ища у него защиту.
— Понимаете, только в вашем ДНК-коде обнаружена генетическая аномалия, которая передается всем потомкам. Она зафиксирована, изучена и помещена в общую генетическую базу. Вы и ваши прямые потомки — единственные носители этой аномалии.
— А это не опасно, доктор? — забеспокоился Белиготар Сорг.
— Ничуть, — улыбнулся ксури, — эта генетическая аномалия, скорее дар Богов, нежели проклятье, ведь благодаря ей происходит постоянное обновление клеток организма. То есть, носитель этой аномалии априори живет дольше представителей своей расы, что мы и наблюдаем на примере фаэры Вельской. Что касается Алевтины Верник, тут все намного интереснее. Если прапрабабушка с огромной долей вероятности коренная землянка, то в праправнучке можно наряду с отличительными признаками землян наблюдать также эленмарские и… шаендарские корни.
— Что-о-о-о? — вытаращила глаза я, если эленмарские корни меня уже не удивляли, то о шаендарских слышала впервые. Эрниль тер Куина с любопытством переводил взгляд с меня на бабушку Пелагею и ухмылялся.
— Дайте мне договорить, — выдохнул доктор, — я и так собьюсь. Тут нужен профессиональный генетик и бездна специального оборудования, чтобы ответить на все возникающие вопросы. Одно могу сказать точно: леди Алейна с вероятностью более 90% кровный родственник фаэры Вельской и более 94% — Верник.
— Это как? — не поняла я.
— Фаэра Вельская общий предок и для вас, и для леди Алейны. Постольку поскольку вся ваша семья в свое время проходила генетическое тестирование, могу утверждать, что и ваша бабушка, Алевтина, была для вас обеих общим предком. А вот дальше… Матери у вас, определенно, разные. С большой долей уверенности можно утверждать, что леди тама Сану ваша кузина, или, попросту говоря, двоюродная сестра.
— Офигеть! — глубокомысленно изрек Погодин, и я была с ним полностью согласна.
— Но, этого не может быть, доктор! Моя мать — единственный ребенок своей матери! — вырвалось у меня.
— Постой, Аленька… — на Пелагее Джоновне лица не было.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросила, подойдя ближе к ба.
— Сейчас… Сейчас… — пробормотала она, цепляясь и за меня, и за деда, — только отдышусь немного.
— Успокоительного! — крикнул доктор, — может все же пройдем ко мне в кабинет? Там намного комфортнее.
— Да,
