завистью прошептал Родионов. И ему тотчас откликнулся Котяра: «Да, я секретный! Мяу!»
– А где же тетрадь? – Павлов настороженно переводил глаза с Соргина на Евлампиева.
Тут вперед выступила Вера Пафнутьева. Ее измученное лицо выражало решимость. Женщина понимала: настал момент разрубить гордиев узел.
– Тетрадь эта у нас, – сказала она твердо. – А к нам попала давно уже, от Ольги Васильевны Семеновой. Сейчас она у моей мамы, Тамары Викторовны Козодаевой. Мы отдадим ее только в милицию, лично майору Павлову. Пусть едет к маме с охраной. Только там, в тетрадке этой, не секретный код управления миром, это Акиньшин выдумал сам. Гена все-таки разобрался в чертежах и формулах этих. Там схема космического корабля, принципы его движения. Гена говорит, что отчасти эти сведения уже устарели, уже созданы и отправлены в космос подобные корабли. Но может, что-нибудь еще удастся использовать. Для полетов на дальние расстояния.
Глава 38
Случайно подслушанный разговор
Летом 1942 года Мите исполнилось восемь лет. И уже второй год он недоедал. Ему почти всегда хотелось есть. Да что там «почти»… Всегда! Он рос, а питательных веществ организму недоставало. И нельзя сказать, чтобы Акиньшины жили в эти годы хуже других. Когда Митиного батьку призвали, мать пошла работать на каучуковый завод. Там считалось вредное производство, поэтому карточки рабочие получали хорошие. Мать давала Митьке и хлеб, и борщ варила с капустой и свеклой, а летом – с крапивой и лебедой, и даже мясо когда-никогда перепадало. Все равно есть хотелось: мальчик рос.
Днем мать уходила на работу, и он оставался в комнате один. Они жили в коммунальной квартире в центре Ворска. У них была своя комната. А кухня в квартире была общая, на четыре семьи. Сейчас, когда немцы подходили к Ворску, только три семьи остались в общей квартире. Ягодкины эвакуировались еще зимой. Тетя Катя Ягодкина работала в детском доме и уехала с детдомовскими детьми, и Муську свою забрала. Муська большая, ей четырнадцать лет. Теперь в квартире остались старики Пузыревы, Федька Двигун (его мать, тетя Наташа, умерла весной) и они, Акиньшины.
Митя с мамой жили в комнате напротив кухни, рядом с Пузыревыми. А по эту сторону коридора жил Двигун (его комната к кухне примыкала.) А в следующей комнате раньше жили Ягодкины, но там теперь никого не было, та комната пустовала. Кухней вообще только они с мамой сейчас пользовались, да еще немножко Пузыревы. Мать, уходя на работу, оставляла Мите на кухне еду. Борщ нужно было разогреть на керосинке. Две картофелины лежали в миске. Иногда был маленький кусочек хлеба.
Митька съедал все сразу после ухода матери, борщ не разогревал, так ел. Если был хлеб, проглатывал в момент, а не прихлебывал кипятком, как учила мать. Очень скоро ему опять хотелось есть.
Если дома не было Пузыревых, он шел на кухню. Пузыревы подозрительные, они за ним следили, прогоняли с кухни, считая, что он ворует еду. Он и вправду воровал, когда находил.
После отъезда Ягодкиных находить еду стало труднее. Федька Двигун почти не выходил из комнаты, там и ел – это еще при жизни его матери так сложилось, потому что Двигуны заразные. А Пузыревы теперь все стали прятать или тоже уносили в комнату.
В один из дней конца мая Митя, как обычно, рыскал на кухне в поисках еды. Оставленное матерью он уже съел, крапивы и лебеды во дворе нарвал и лебеду даже пожевал чуть-чуть. Так вроде ничего, есть можно, но когда мамка сварит, да картошки добавит, вкуснее получится.
В кухне было тихо, пусто. Пузыревы отправились с утра к родственникам в деревню, Федька Двигун с работы пришел рано, но сидел в комнате, он вообще редко выходил.
Послышался стук во входную дверь. Кого-то нелегкая принесла (мамка так всегда говорила, когда в дверь стучали).
Митя слышал, как Федька прошел по коридору – дверь открывать. К нему и пришли. Теперь из комнаты Двигуна слышались два голоса, там шел какой-то разговор. От скуки и чтобы отвлечься от голода, Митя стал слушать. Там говорили интересное. Пришедшего звали Игорь, он уходил на фронт (как Митин папка) и хотел Феде что-то оставить. Тут Митя насторожил уши – но нет, не еду. Какую-то тетрадь.
– Федя, я хочу оставить тебе эту тетрадь, потому что не могу взять ее с собой. На фронте все может случиться, а она не должна попасть в руки врагу и не должна исчезнуть. Если вернусь, то просто заберу ее у тебя, и все. Но вряд ли я выживу, это маловероятно. Если не вернусь, прошу тебя, Федя, когда закончится война, передай ее в Академию наук. Там очень важное открытие. Мне неловко хвастаться, но ведь это не только мои достижения, именно поэтому я имею право сказать. Я просто довел до логического конца то, к чему давно шли ученые – Константин Эдуардович прежде всего. Эти чертежи изменят мир. Марс, Венера, вся Вселенная покорится нам. Имей в виду: ни в коем случае нельзя, чтобы это досталось немцам. Спрячь ее, а потом передай в Академию наук.
Человек говорил очень взволнованно, но при этом уверенно.
Федька на все отвечал согласием, все обещал сделать.
«Дурак! Неужели передаст?» – думал Митя.
На месте Федьки он оставил бы эту тетрадь себе и сам владел бы Вселенной.
Ему уже исполнилось восемь лет, он был смышленый мальчик. Этот Игорь, Федькин гость, – волшебник! Он отдает Федьке волшебные секреты. Миром владеть хорошо! Вся еда – хлеб, картошка, мясо, – все будет твое. Ешь, сколько хочешь! Ни с кем делиться не придется!
Митя позавидовал Федьке.
Странный гость вскоре ушел. Митя его даже не видел. Но случайно услышанный разговор запомнил крепко.
К вечеру пришла мамка. Сказала, что немцы подходят все ближе к Ворску и надо отсюда уезжать, пока еще поезда ходят.
– Катя Ягодкина правильно сделала. Забрала свою Муську да и маханула с детским домом на восток. Ей хорошо – в детском доме работает… А у нас зато в Жердевке есть тетя. Мы с тобой поедем в Жердевку. У тети нашей огород свой. Прилепимся рядом с ней, она зовет. Может, немцы до Жердевки-то и не дойдут. В любом случае там легче выжить. Я сегодня на заводе документы забрала. У меня ребенок, говорю. Мне ребенка надо спасать. Завтра с утра пойдем на вокзал. Собирай свои вещички, Митя. Авось как-нибудь уедем.
В Жердевке мать устроилась работать на вокзале. Жили у тети, помогали по хозяйству. С едой стало получше, чем в Ворске, немцы до Жердевки не дошли. После войны остались в Жердевке. Мать вышла замуж за соседа – пожилого вдовца с
