— Он её ровесник?
— Нет, что вы! Ему лет тридцать минимум. Он американец, но уже давно живёт в Швеции. Акцент едва заметный.
— Как его фамилия?
— Кингсли.
— Он давно здесь работает?
— Ну, год точно.
Когда они вошли в соседнюю конюшню, Том Кингсли как раз бинтовал лошади заднюю ногу. Лошадь занимала почти весь проход между стойлами. Кнутас и Карин предпочли держаться от неё на приличном расстоянии.
— Мы слышали, вы дружите с пропавшей девочкой, Фанни Янсон. Это правда? — заговорил Кнутас.
— Ну как сказать, дружим. Болтаем иногда, — ответил Том, не прекращая работать.
— Нам нужно задать вам пару вопросов.
— Конечно, сейчас закончу. Осталась последняя нога.
Он бегло говорил по-шведски, несмотря на явный американский акцент. Закончив, он с трудом разогнулся и потянулся.
— Что вы хотели спросить?
— Насколько хорошо вы знаете Фанни Янсон?
— Не очень хорошо. Просто болтаем иногда.
— А как вы познакомились?
— Господи, ну мы же работаем в одном месте, встречаемся на поле, всё время натыкаемся друг на друга!
— О чём вы разговариваете?
— В основном, конечно, о лошадях. Но иногда и о ней: как у неё дела в школе, дома и так далее.
— И как, по-вашему, у неё дела?
— Не очень-то хорошо, если честно.
— В каком смысле?
— Ну, она жалуется на маму, дома тяжёлая атмосфера.
— То есть?
— Она говорила, что мама много пьёт.
— Значит, она вам всё-таки доверяет?
— Ну не знаю.
— Вы когда-нибудь встречались в другом месте?
— Нет-нет. Только здесь.
— Она не говорила, может быть, она с кем-то недавно познакомилась? Завела бойфренда?
— Без понятия.
— Когда вы видели её в последний раз?
— В прошлую субботу.
— Где?
— Вон там, — ответил Том, кивнув в сторону поля.
— Как она себя вела?
— Да как обычно.
— Как вы думаете, где она может быть?
— Даже и не знаю.
Больше в конюшне расспрашивать было некого. Попрощавшись с Томом Кингсли, они вернулись к машине. По дороге в управление Кнутас спросил:
— Как ты думаешь, что с ней случилось?
— В принципе она могла покончить с собой.
— Вряд ли, слишком маленькая. Девочки четырнадцати лет редко решаются на самоубийство, вот года через два вероятность возрастает. Да и нельзя сказать, чтобы она была совсем в депрессии, хотя, конечно, по ней это могло быть и незаметно. Мне кажется, все эти парни говорят правду, хотя Экхольм, конечно, ужасно раздражает.
— Да, — согласилась Карин. — Никто из них не показался мне подозрительным.
К вечеру Фанни так и не нашлась. Её мама позвонила Кнутасу, чтобы узнать, как продвигаются поиски. Она была в отчаянии и на время переехала к сестре в Вибле, к югу от Висбю. Кнутас принял решение прочесать окрестности вокруг дома, школы и конюшни. По местному радио объявили о пропаже девочки, журналисты сразу же заинтересовались случившимся. «Радио Готланда» и обе крупные газеты, «Готландс тиднингар» и «Готландс алеханда», попросили об интервью.
Кнутас пошёл навстречу прессе и согласился дать короткие интервью.
Журналисты приходили к нему один за другим и задавали одни и те же вопросы. Он отвечал кратко, сообщал, что Фанни пропала, рассказывал о том, где её видели в последний раз, и давал особые приметы. Попросил журналистов довести до сведения общественности, что полиция будет рада любой помощи в розысках.
Поиски дали результат: какой-то прохожий нашёл велосипед Фанни в кювете, примерно в километре от конюшен. Его сразу же увезли на экспертизу.
А ещё Кнутасу позвонил Юхан Берг:
— Привет, не отвлекаю?
— Вообще-то, я сейчас занят.
— Я насчёт этой пропавшей девочки, только что узнал в ТТ, в агентстве новостей. Что произошло?
Кнутас рассказал ему то же, что и остальным, а также сообщил об обнаружении велосипеда: решил, что он всё-таки в долгу перед Юханом.
— Вы подозреваете, что её похитили?
— Нет, исключено.
— Самоубийство?
— Возможно, но вряд ли.
— Какова обстановка в семье?
— Живёт с мамой в Висбю.
— Братья-сёстры?
— Нет.
— В особых приметах сказано, что она темнокожая. Её усыновили или мама из другой страны?
— Папа с Ямайки.
— А где он?
— Живёт в Стокгольме с семьёй. Они не общаются.
— А она не могла поехать к нему?
— Естественно, мы поговорили с отцом. Но её там нет.
— Она могла в любом случае поехать в Стокгольм, — предположил Юхан.
— Конечно.
— Она взяла с собой деньги или паспорт?
— Судя по всему, нет. Все её вещи дома, — нетерпеливо ответил Кнутас.
Ну почему Юхану Бергу всегда оказывалось мало той информации, которой довольствовались остальные журналисты? Казалось, он может задавать вопросы бесконечно.
— Раз велосипед нашли в кювете, она могла сесть в машину. Там ездят машины?
— Да, ты прав. Мне пора.
— Я понимаю, что дел у тебя невпроворот, у вас же ещё убийство висит. Есть ли основания полагать, что девочка стала жертвой того же убийцы, что и Дальстрём?
— Пока нет.
Повесив трубку, Кнутас покачал головой. Надо же какой упрямый!
Снова раздался звонок. Дежурная сообщила, что с ним хочет поговорить женщина из центра помощи подросткам в Висбю. Он попросил соединить с ней.
— Здравствуйте, меня зовут Гунвур Андерсон, я гинеколог. Девочка, которую вы ищете, недавно к нам приходила.
— Да что вы! Вы уверены, что это она?
— Я узнала её по особым приметам, которые передавали по радио. Она приходила к нам два месяца назад за противозачаточными таблетками.
— Она рассказала, зачем они ей?
— Сказала, что у неё появился постоянный парень. Я спросила, действительно ли она чувствует себя готовой к регулярной половой жизни, объяснила, что обычно мы не советуем начинать принимать противозачаточные в столь юном возрасте. Она сказала, что у них уже всё было. Я напомнила, что ей ещё нет пятнадцати, а значит, закон запрещает иметь с ней половые отношения, но, с другой стороны, мы не можем запретить девочке, которая хочет обезопасить себя, принимать противозачаточные. Обычно мы требуем согласия родителей, мы сказали, что должны позвонить её маме, но она заявила, что так дело не пойдёт. Просто встала и ушла. Я пыталась остановить её, предложила поговорить с ней обо всём, но она не захотела меня слушать и ушла.
