Книга Дело петрушечника - Роман Валериевич Волков

На счет «три» они перевернули тело. Что-то ухнуло, всхлипнуло — и к потолку в струях смрада устремился рой мух.

— Болота рядом, — прикрыв лицо платком, прокашлял полицмейстер. — Спасу никакого нет.

Муромцев не ответил. Он не отрывал взгляда от лица трупа. Распухшее, желтое с прозеленью, оно было искажено в смертной муке. А из полуоткрытого рта кокетливо, словно посылая воздушный поцелуй, торчала кукольная ручка. Передних зубов у трупа не было — стремясь как можно скорее вставить ручку, убийца второпях выбил их.

— Установили личность? — отрывисто бросил Цеховский, прижимая к носу несвежий платок.

Полицейский кивнул.

— Харитон Цибуля, сапожник. Содержал небольшую мастерскую, вдовец. Человек тихий, смирный, мало пьющий. Близких друзей не имел. — Он говорил отрывисто, стараясь не вдыхать глубоко. — Устанавливаем связи. Убийство произошло день назад.

— Так! — Муромцев щелкнул пальцами. — Стоп! Цибуля? Знакомая фамилия…

— Ууыа, — пробубнил полицмейстер через платок, но, поняв, что его слов не разобрать, отнял его от носа. — Увы да. Это один из вашего списка, тот, что был на судебной комиссии опеки.

Муромцев развернулся на каблуках и уставился на полицмейстера:

— Как же так?! Вы же должны были установить за ним негласное наблюдение!

Полицмейстер снова прижал платок к носу, сделал глубокий вдох, убрал платок и продолжил:

— Так и есть. Мы и установили, согласно распоряжению. Но после ареста Душненко мы… решили, что убийца арестован и серии убийств закончены…

— Как видите, нет! — прошипел Муромцев. — И эта смерть — исключительно на вашей совести!

Полицмейстер скривился, но ничего не ответил.

Муромцев повернулся к Барабанову:

— Но зато это дает нам понять, что либо у Душненко есть сообщник, либо убийца с ним вообще не связан.

Барабанов потер переносицу:

— Но тогда это противоречит нашей теории. Ведь мы считали, что каннибалистические образы — это месть обществу и компенсация своей травмы за смерть отца! То есть это могли совершить либо Каргалаки, либо Душненко — потому что их отца сожрал убийца-людоед!

— Возможно, это была ошибка, — кивнул Муромцев. — Признаю.

— И второе. — Барабанов вновь потер переносицу, смахивая верткую муху. — Убиты только те, кто присутствовал на опекунском суде этих двух мальчиков пятнадцать лет назад. Кто еще станет им мстить таким жутким образом? И за что? О нет, нам придется начинать все сначала…

Полицмейстер кашлянул, убирая от лица платок.

— А я считаю, — веско, с нажимом, произнес он, поглядывая на Муромцева, — что это дело рук сообщников тех двух голубчиков. Хорошо, что они у нас под замком. Небольшой, хм, тщательный допрос — и они расколются.

Барабанов побледнел и с трудом сглотнул. Муромцеву тоже был не по душе подобный подход, но, кажется, это тот случай, когда нужно руководствоваться принципом «меньшего зла». Без пыток на допросе, увы, сейчас не обойтись. В этом деле слишком много секретов. И каждый день промедления может стоить новой жизни… Что же делать?

Муромцев не успел до конца обдумать ответ на этот вопрос, как вдруг услышал сам себя, раздающего указания:

— Так, Нестор. Езжайте в морг на вскрытие. Вы знаете, куда смотреть и что искать, если что, подскажете доктору, чтобы не кромсал почем зря. А мы, господин Цеховский, вернемся в управление.

Даже сквозь платок был слышен благодарственный выдох полицмейстера.

На входе в управление их уже ждали флегматично курящая Лилия и Максим Жук, который аж подпрыгивал от нетерпения при виде подъезжающей двуколки.

— Господин Муромцев! — закричал он, как только тот занес ногу над ступенькой. — Мы с госпожой Ансельм нашли удивительную несостыковку!

«Господи, это же копия Нестора, — мелькнуло в голове у Муромцева. — Только невероятно юная и такая же невероятно красивая. Надо будет держать Барабанова подальше от него, а то еще, не ровен час…» Что именно не ровен час — он не успел сообразить, потому что ответил:

— В чем именно несостыковка?

— Яков Кобылко — второй приемный сын Жумайло! — захлебываясь, продолжил ободренный Жук. — Тот принял его под опеку семнадцать лет назад. Сейчас Кобылко работает полотером.

— Так. И? — Муромцев бросил быстрый взгляд на Лилию. Та продолжала курить, глядя в сторону.

— А живет он в меблированных номерах в Протопоповом переулке. Это же отель в районе на Ляшских воротах! Вот адрес, смотрите, — Жук затряс какой-то бумагой.

— И?

— Так это же самые дорогие апартаменты в городе, — обескураженно пробормотал Жук, пораженный такой холодностью. — И не совсем, скажем так, пристойные. Там живут и элитные проститутки, и скупщики краденого антиквариата, и нелегальные торговцы оружием, морфием и кокаином. Но даже не в этом суть, номера стоят очень дорого. Откуда деньги у простого полотера?

— Сосед? Друг?

— Нет! Живет он там один, никакого друга нет. И соседа нет.

Голос Лилии был холоден и отдавал скукой:

— Вы, мужчины, иногда так пытаетесь вычеркнуть из реальности то, что вам не по нраву. Или, наоборот, то, о чем вы всегда втайне мечтали, но получил это кто-то другой…

Полицмейстер потряс головой, словно отгоняя назойливую муху.

— Госпожа Ансельм, я извиняюсь, но не могли бы вы немного… ммм… развить эту тему? Если она, конечно, имеет отношение к делу.

Лилия искоса взглянула на него.

— Красота — тоже капитал. И если молодой человек достаточно красив… Нашего полотера может содержать богатая дама.

С фотокарточки широкой, обольстительной улыбкой сверкал молодой парень. Он действительно был очень красив — той слащавой смазливой красотой, которая цепляет на крючок и юных девочек, и старых дев, и даже вдов без определенного возраста.

— А может быть, — Лилия пожала плечами, — и не одна дама.

Муромцев быстро стер с лица появившуюся там мельком ухмылку и повернулся к полицмейстеру:

— Установите за ним негласное наблюдение. Срочно.

— Но… — Цеховский скривился.

— Не тратьте ни минуты! В свете недавних событий это может стать ключом к разгадке.

— Любите же вы тратить впустую человеческие ресурсы… — недовольно проворчал Цеховский.

Однако небрежным жестом дал понять, что даст распоряжение немедленно.

Глава 25

Вопреки пессимизму полицмейстера уже на следующий день вскрылась новая информация, причем информация интригующая и тревожная. Один из агентов, которые вели негласное наблюдение за Кобылко, помятый, с красными от недосыпа глазами, подхватил Муромцева и Барабанова на бульваре возле управления и усадил их на скамейку под каштаном.

— Я только что был у Цеховского на докладе, — агент торопливо прикурил предложенную папиросу и жадно затянулся, — но, думаю, вам будет интересно в первую очередь. Кобылко действительно непростой фрукт и уж точно не обычный полотер…

— Почему же вы так решили? Нашлась его богатая покровительница? Или он соучаствует в скупке краденого? Или… Точно! Он торговец морфием!

Барабанов так вертелся и подпрыгивал на скамейке, сыпля версиями, что Муромцеву пришлось призвать его