Книга Дело петрушечника - Роман Валериевич Волков

— Ах, какая жалость, — сокрушенно вздохнул Иоаннис. — Вероятно в Америку? Эх, завидую! Искатель приключений! Коубой! Золотодобытчик! Ах, если бы мне хватило на это смелости, я бы составил ему компанию…

Цеховский встал из-за стола и протянул Каргалаки лист с написанными датами убийств:

— Господин Каргалаки, потрудитесь указать, где вы находились в обозначенные даты, и непременно укажите, кто может это подтвердить, по именам и фамилиям! Пересядьте вот за этот стол, прошу вас, вот перо и бумага.

Каргалаки озадаченно стал всматриваться в даты. Затем сел за стол и принялся писать красивым, ровным почерком строчка за строчкой. Муромцев посмотрел на кислую физиономию Нестора, закурил и подошел к Цеховскому, задумчиво стоявшему у окна.

— Что думаете, Вячеслав Иванович? — спросил Роман.

Цеховский пожал плечами и ничего не ответил.

— Согласен с вами.

Глава 24

Душненко и Каргалаки поместили в разные камеры. В этом было больше формальности, чем какого-то умысла — трагический намек на то, как далеко наконец разошлись их дороги. Алиби Каргалаки оказалось идеальным, не подкопаться даже при всем желании — он был в Екатеринбурге, принимал отчеты учетчика на фабрике, множество свидетелей и подтверждающих документов. Душненко повезло меньше — его алиби подтвердилось лишь частично. Да, в некоторые даты убийств он был в своих воровских притонах и кабаках… но кто докажет, что это так? Его могли выгораживать и для этого лжесвидетельствовать. Кроме того, Душителя все равно ждала смертная казнь, так что еще одним убийством больше, кто будет считать? Если на кого-то можно повесить всех собак, не стоит этого стесняться.

Дело шло к завершению, и Цеховский мысленно представлял себе орден. Ну или хотя бы денежное вознаграждение. Или благодарственное письмо. Однако червячок исполнительности и ответственности напоминал, что бумаги ждали приведения в порядок — и Цеховский попросил об этом Лилию, снова имея в планах свалить все ошибки, буде они сыщутся впоследствии, на столичных варягов.

— Не можете ли вы отсортировать личные дела и допросы всех бывших приемных детей Жумайло? — спросил он как-то вскользь, даже не надеясь на положительный ответ.

И когда услышал «да», был поражен настолько, что не знал, как ответить.

Бумаги были свалены кучей на пыльном столе, а над ними, как старый, затянутый паутиной гриб, нависал архивариус.

— М-да, — сказала Лилия. — Я так понимаю, систематизация не предполагалась изначально?

— Обижаете, — покачал головой архивариус. — У нас все подсчитано. Это со стороны так кажется. Вам Жук поможет.

— Жук? — хмыкнул Барабанов. — Когда на горе свистнет рак?

— Максим Жук к вашим услугам!

Муромцев и не заметил, как рядом с ними материализовался юркий, гибкий парень. У него были кудрявые волосы, ямочки на щеках — а глаза, когда тот смотрел на Лилию, сверкали и искрились.

Барабанов рядом с Муромцевым весь подобрался, как перед прыжком.

— Я с удовольствием помогу вам, — галантно подскочил Максим к Лилии. — Систему тут продумывал я, так что…

— Не-не-не! — Голос Барабанова сорвался на фальцет, но потом окреп. — Не-не-не! Мы сами! Мы знаем, куда смотреть и что искать, так что…

— Отдыхайте, господин Барабанов, — улыбнулся парень. — Право слово, не стоит волноваться. Мы с госпожой Ансельм быстро управимся.

— Не-не-не! — Нестор не собирался отступать и лихорадочно искал причины, по которым нужно было отправить этого Жука восвояси. Немедленно.

Лилия молчала, делая вид, что не замечает препирательств.

— Не! — наконец сообразил Барабанов. — Мы…

— Господа. — В дверях появился Цеховский. — Срочно. У нас еще одно убийство.

— Где? — Барабанов подскочил на месте, на секунду потеряв интерес к Жуку. — Кто?

— Соседи обнаружили труп. Недорогая съемная меблированная квартира на окраине. Совсем недорогая. — Полицмейстер пожал плечами. — Ну а кто… на месте выясним.

Барабанов бросил угрожающий взгляд на Жука и вышел из кабинета. Муромцев последовал за ним, стараясь скрыть улыбку.

Это был старый двухэтажный дом на окраине города, сжатый со всех сторон рабочими бараками и полусгнившими сараями, из щелей которых выглядывали любопытные крысы. Дранка отошла, обсыпалась штукатурка, углы просели, подвальные окна скрылись под землей — здесь жили те, кому кошелек не позволял выбрать что-то получше. Хотя, наверное, что угодно могло быть лучше этой дыры.

Они поднялись на второй этаж. Обветшалая лестница скрипела и вздыхала под их ногами, сверху сыпались какая-то пыль и дохлые пауки. Уже на середине пролета они поняли, что увидят: предыдущая ночь была теплой, и легкий смрад тления струился вниз, как зловонная грязная речка.

Муромцев и Барабанов вздохнули одновременно — и так же одновременно закашлялись, подавившись миазмами, внезапно ставшими густыми.

Сверху свесилась патлатая голова.

— О, сыщики пришли… гля, братцы, сыщики!

Еще пара таких же голов высунулись по краям лестничной площадки второго этажа.

— Вы эт, господа хорошие, платочки на морды не забудьте, — хмыкнула одна. — А то так и свалиться недолга. Дуже смердит!

Муромцев и Барабанов переглянулись, но не сказали ни слова. Молча они поднялись на второй этаж, молча отодвинули в сторону пару крепких и чумазых парней-работяг. Третий, жилистый и высокий, вытягивал шею, как журавль, стараясь заглянуть через плечо стоявшего у дверей комнаты полицейского и разглядеть — что же там жутким кулем лежит на полу. Полицейский отталкивал долговязого лениво и рассеянно — и, судя по всему, занимался этим уже не один час.

— Так, брысь отсюда все, — сказал Цеховский.

— Эй, панчику, так нельзя! — возмутился долговязый. — Все ж эт я его первый увидел!

— Сейчас в участок доставим и выясним, что ты тут делал. И не сам ли его укокошил, — пригрозил полицмейстер.

— Да ну шо вы сразу-то…

Парень натянул картуз, сделал шаг назад — и быстро ссыпался с лестницы. За ним последовали и остальные.

Полицейский с видимым облегчением отошел от дверей и кивнул в сторону комнаты.

— Все как там, — уточнил Барабанов.

Труп крупного черноволосого мужчины лежал на полу ничком, на животе, вытянув руки, словно желая вцепиться в доски пола. Под свежей культей на месте пальца собралась бордовая лужица засохшей крови. Хлопотливая муха ползала по ней, то и дело алчно потирая лапки.

Муромцев наклонился над трупом, морщась от липкого смрада. Барабанов стоял на пару шагов позади него, вытягивая шею и стараясь не делать глубоких вдохов.

— Одним ударом, — сказал Муромцев, выпрямляясь и указывая на затылок трупа. — Чуть сбоку и сверху, но одним ударом. Сразу.

Теперь-то Барабанов понял: то, что он принял за черные как смоль волосы, оказалось запекшейся шапкой старой крови, которая вытекла из огромной рубленой раны на затылке. Раны, которая практически развалила череп пополам.

— Давайте, помогите мне, — сказал Барабанов, снова наклонившись над трупом. — Надо его перевернуть.

— Я? Мы? Но?.. — прошептал полицейский, который с некоторым ужасом наблюдал за