что ему нравится убивать, и там, рядом со входом в женское крыло я увидела, что он решал, убить меня прямо сейчас или нет. Что-то остановило его.
Потом схватила Равшану за руки и зашептала:
— Равшана, миленькая, мне никак нельзя умирать, я обещала сыну и дочке вернуться. Помоги мне. Помоги мне отсюда выбраться.
Равшана молчала, потом сняла руки Ирэн со своих и уверенно произнесла:
— Он не убьёт тебя. Я поговорю с Мустафой-ханом сегодня, попрошу для тебя двух алыпов. Алыпы подчиняются только хану и не подпустят к тебе Ибрагим-бека.
Ирэн поняла, что пока Равшана не готова говорить с ней про то, как можно отсюда выбраться и усилием воли решила сменить тему:
— Равшана, посмотри, что у нас получилось с Абу Синой.
Ирэн стала доставать из корзинки, услужливо поданной служанкой, мыло, завёрнутое в пергаментную бумагу, достала со дна две баночки крима:
— А это тебе, мне кажется, что крим получился даже лучше за счёт того, что ингредиенты у Абу Сины гораздо более высокого качества.
Ирэн объяснила, как пользоваться кримом, какой наносить на ночь, какой с утра и что надо делать, пока идёт лечение.
— А в этих баночках что? — спросила Равшана и Ирэн поняла, что не всё женское ещё «умерло» в этой женщине.
— А это я подготовила для подарков, хочу наладить отношения с Эстер, — сказала Ирэн, — мне с ней делить нечего
— Разве не понравился тебе Мустафа-хан, — хитро улыбнулась Равшана
— Он видный мужчина, но я не смогу так жить, я не цветочек для гарема, я скорее…—Ирэн запнулась, — дерево.
— Да, ты дерево, — согласилась Равшана-ханум, — гибкое, но сильное, под таким хочется укрыться и на такое хочется опереться.
Потом они рассмотрели мыло, Равшана выбрала себе несколько кусочков, остальные Ирэн решила подарить всем девушкам в гареме
К Эстер пошли вместе с Равшаной-ханум. Любимая жена хана была в саду, там для неё поставили большой шатёр и внутри шатра Эстер лежала на подушках, а сидевшая рядом служанка делала ей массаж стоп.
Увидев, что к ней пришла названая мать Мустафы-хана, Эстер заохала, и слабым голосом проговорила, что просит позволения не вставать для приветствия. Служанка её, которая не так давно очень нагло вела себя с Ирэн, низко поклонилась.
Говорить начала Равшана:
— Эстер, не вставай, мы ненадолго. Ирэн-ханум вместе с Абу Синой сделали средства для красоты и Ирэн захотела подарить тебе
— Моя красота не нуждается в средствах, — лениво приоткрыв глаза, — произнесла Эстер, взглянула на Равшану и Ирэн и снова их прикрыла
Равшана собиралась ещё что-то сказать, но Ирэн остановила её, дотронувшись рукой до локтя и покачав отрицательно головой.
— Вот же вредная женщина, — воздела руки вверх Равшана, когда они вернулись в комнату к Ирэн, — даже не посмотрела
— Ничего, Равшана-ханум, она ещё будет жалеть, что не посмотрела и обязательно захочет заполучить.
— Вижу, Ирэн, что ты что-то придумала, — рассмеялась Равшана
— Да, — кивнула Ирэн— и это произойдёт на ужине, а пока пойдём в купальню?
Равшана удивлённо взглянула на Ирэн:
— Ты уверена? Ты же ни разу не ходила туда, и скорее всего там сейчас довольно много девушек.
— Это необходимо для подготовки к ужину, — подмигнула Ирэн и показала глазами на корзинку с мылом
Равшана понимающе кивнула
Уже через полчаса Ирэн и Равшана в длинных белых полотняных рубахах сидели в бассейне, а служанки старательно раскладывали разноцветные брусочки на белые тряпицы рядом с ванными, которые заполнялись водой. Ванны, как и в комнате Ирэн представляли собой углубление в полу, достаточно большое, во всяком случае Ирэн умещалась туда целиком.
Одна из жён Мустафы-хана, самая, молодая и, видимо, самая любопытная не выдержала и подошла к служанкам, протянула руку и взяла один из брусочков
Служанка вопросительно посмотрела в сторону Ирэн и Равшаны, девушка, заметив куда смотрит служанка, испуганно положила мыло на место.
Равшана махнула ей рукой, подзывая. Та виновато подошла.
— Гюзель, не бойся, я не буду ругать, это подарок от Ирэн ханум, — по-доброму сказала Равшана
— Да, выбери себе любой, какой понравится по аромату, — добавила Ирэн, — а, если ты на ужине расскажешь другим девушкам об этом мыле, то я подарю ещё на выбор либо мыло, либо специальное средство для красоты — крим.
Вслед за Гюзель подтянулись ещё девушки, которые в это время были в купальне, и каждая выбрала себе мыло и получила задание и обещание подарка.
— Опасная ты женщина, — с восхищением сказала Равшана-ханум, — уже представляю себе, как все рассказывают про шикарные подарки и мыло, а Эстер «кусает локти» от досады, что отказалась.
— Я всё равно возьму на ужин то, что хотела ей подарить, — сказа Ирэн, — мне не хочется, чтобы беременная Эстер сильно расстраивалась.
— Добрая ты, — покачала головой Равшана-ханум, — но правильная.
Купальни Ирэн понравились, она даже пожалела, что не пришла сюда раньше. Чем-то купальни напоминали хамам, и лёжа на тёплых камнях, Ирэн уже не было так страшно, и она подумала, что ничего у Ибрагим-бека не получится, она обязательно выживет и вернётся к детям.
На ужин Ирэн собиралась с особой тщательностью, не забыла взять с собой корзинку с кримами и мылом. Для Эстер собрала отдельную небольшую корзиночку, куда положила два ягодных мыла и два травяных, положила крем ночной, который помогал избавиться от отёков, и дневной, просто лёгкий увлажняющий в виде эмульсии. Ей пока не удалось добавить в кримы солнцезащитный фактор, но она уже обсудила это с Абу Синой, попытавшись объяснить ему процесс получения диоксида цинка*, и он пообещал достать необходимый минерал и подумать над организацией процесса.
(*Окись цинка получают несколькими методами, но Ирэн говорила только об одном о методе разложения водных растворов солей металла при высокой температуре.)
С Равшаной они договорились, что та придёт попозже, чтобы дать возможность девушкам свободно обратиться к Ирэн, потому что при Равшане-ханум не каждая решалась даже подойти.
Уже на подходе к залу, где проходили ужины, Ирэн услышала лёгкий гул, громкие возгласы, смех.
Когда Ирэн вошла её даже не сразу все заметили, потому что в основном толпились у двух шатров. Ирэн подумала, что, видимо, там сидели те, счастливицы, которые сегодня оказались в купальне.
Ирэн привычно направилась к шатру Эстер. Та сидела, как всегда, в гордом одиночестве и делала вид, что ей безразлично,
