красно-золотой рос на глазах, а бело-серебристый – уменьшался.
– Что происходит, гений-джи? – закричал Нил.
Но Тунтуни клюнул его в макушку и чирикнул:
– Не кричи с места! Поднимай руку!
Мне захотелось прихлопнуть вредную птицу, но Нил послушно поднял руку и нетерпеливо затряс ею в воздухе.
– Господин, можно спросить? Господин, можно спросить? – выкрикивал он.
Но старик не обращал на него внимания.
Звёздочки-ученики запели последний куплет, и мой желудок сделал сальто-мортале и словно завис в пустоте.
Чёрная, чёрная вся моя одежда,
Чёрное, чёрное, всё у меня чёрное.
Почему, почему я люблю всё чёрное?
Потому что, потому что
Моих родителей проглотил злобный раккош,
И они навсегда сгинули в чё-ё-ёрной дыре!
– Что сделать, чтобы этого не произошло? – спросила я.
Но, похоже, началась перемена, и мудрец не услышал меня из-за поднявшегося шума и гама.
Ученики носились, кидались снежками из пушистых розовых облаков, прыгали через скакалочку и играли в классики. Одна звёздочка загадывала подруге загадку:
– Что это такое: красное, потом белое, а потом всё чёрное?
– Умирающая звезда! – крикнула подруга.
Тем временем мудрец снова запел бессмысленную песенку Туни, прихлопывая в такт:
Всё сцеплено, всё связано,
Всё сплошь взаимосвязано.
Только чем?
– Но что же делать? Помогите же нам! – выпалила я в отчаянии. – Хватит уже загадок, стихов и многозначительных песен. Мне нужны понятные ответы.
– От себя не спрячешься и не убежишь, – невозмутимо сказал профессор и швырнул в нас круглым розовым облачком, отчего голова Нила на миг стала невидимой.
– Что это значит?
– Тебе придётся заглянуть туда, где рождается тьма, пройти через мрак, чтобы найти свой внутренний свет. – Мудрец снял с ветки несколько совсем маленьких сверкающих звёздных кристалликов и принялся жонглировать ими. Они повизгивали и хохотали от радости, когда он подбрасывал их в воздух. – Должен сохраняться баланс света и тьмы.
– Какой тьмы? – спросила я, вскакивая. – Это заклинание, удерживающее в плену моих родителей?
Старец протянул мне открытую ладонь, на которой лежал идеально круглый мерцающий шар.
– Звёзды – это не просто заклинания, это более глубокая магия: желания и мечты, хранящиеся в самых потаённых уголках нашей души.
Он сдул звёздочку с ладони, как пушинку, и наблюдал, как она подлетела к группе других звёздочек, играющих в нескольких шагах от нас. После этого мудрец снова перевернулся вверх ногами, головой вниз – его голубые глаза лукаво блестели.
– Киран, – напряжённым голосом сказал Нил и показал мне перевязь.
Лал – вернее, его шар – стал совершенно красным и яростно вибрировал. Я могла бы поклясться, что он теперь вдвое больше, чем был. Шар Мати сиял белизной, уменьшившись до размера грейпфрута.
– Что с ними происходит? – спросила я у профессора.
– Принц и дочка конюшего. Они хотели быть вместе независимо от того, насколько это возможно, да?
Я задумалась. Лал и Мати действительно хотели быть вместе, но вряд ли таким образом.
– А твои родители, принцесса, они ведь хотели, чтобы ты узнала, кто ты, и гордилась местом своего происхождения, правда?
Он был прав, конечно. Родители хотели этого больше всего на свете. Но разве они думали, что ради этого им придётся рисковать жизнью?
– Такие мечты не могут сбыться без последствий. Темнота – ночная сторона света. Забытый брат. Изгнанная часть самого себя.
Вот это имело какой-то смысл. Наверное, мудрец говорил про Нила, забытого брата, и меня – изгнанную часть самой себя. Возможно ли, что мы с ним – обратная сторона, тёмная материя дружбы Лала и Мати, горячих желаний родителей?
Старец продолжал переворачиваться и вращаться. Сейчас он сидел ко мне боком, крутя седые усы.
– Граница между светом и тьмой – лишь иллюзия, дорогая моя. – Он пошевелил кустистыми бровями. – Иллюзия подобна светящемуся кольцу, которое появляется, когда свет пытается обойти тёмную материю, встретившуюся ему на пути. Помни об этом, моя дорогая, помни про моё кольцо, и ты найдёшь то, что ищешь.
– Не понимаю… – начала я.
Но он уже снова запел:
– Всё сплошь взаимосвязано…
– Только чем? – спросила я.
– Писключительно верно! – Он снял тюрбан и поклонился мне со старомодной грацией. – Лови гиганта, баюкай карлика и найди колодец тёмной энергии, пока он не закрылся, навечно скрыв в своих глубинах тех, кого ты любишь. Торопись!
И мудрец растаял в воздухе.
Глава 27
Колодец тьмы
Ну кого же этот мудрец так напоминал? Эти смешные волосы, торчащие во все стороны, произношение, усы. Ой!
– Это правда был тот, про кого я думаю?
Тунтуни зачирикал и закивал:
– Единственный и неповторимый Эйнштейн.
– Физик из вашего мира, чьё имя почти что стало синонимом ума, – кивнул Нил.
Я вдруг поперхнулась. Туни пришлось хлопать меня крылом по спине, пока я не восстановила дыхание.
– Альберт Эйнштейн? – выговорила я наконец. – Это и есть золотая птица на алмазной ветке?
– Он был одним из немногих учёных вашего мира, который догадался про семь параллельных миров, тринадцать параллельных вселенных.
– Но ведь он же… – прошептала я… – умер?
– Чисто технически – да. В том смысле, в каком мы представляем смерть. Но не забудь, этот человек открыл тайны пространства, времени и ещё много чего, о чём я даже не подозреваю. Собственно говоря, именно он предсказал существование тёмной материи.
Но мне некогда было обдумывать эту умопомрачительную информацию, потому что красный и белый шары стонали и пищали. Внезапно красный шар выскочил из перевязи Нила и покатился вверх по склону, всё дальше от звёздной колыбели.
– Подожди, Лал, постой! – закричал Нил, бросаясь следом.
У меня не было выбора, я помчалась за ним. Очень скоро мне стало ясно, что Лал превращается в красного гиганта. В то же время из перевязи вывернулся белый шар, уменьшившийся до нектарина, и покатился вниз по склону в мою сторону.
– Мати! – вскрикнул Нил.
Но я кинулась к шару и, схватив его, сжала в ладонях, как предсказательница, гадающая с помощью хрустального шара.
– Поймала!
Мы снова погнались за красным гигантом, который теперь не походил ни на Лала, ни на шар, а стал, скорее, огромной массой пульсирующей солнечной энергии. Это был не злой великан из сказки – хотя тоже очень страшный, – а что-то совершенно иное. Как будто бесконечный адский лес вдруг отрастил ножки и начал бегать.
Он сеял хаос везде, где пробегал. Пушистые сиреневые деревья туманности вспыхивали, как факелы, и взрывались, рассыпая вокруг фонтаны искр.
– Лал! Стой! – кричал Нил.
Но красный гигант не слышал его. В нём не осталось ничего от Лала.
