мной напоминала на ощупь сахарную вату, только не липкую.
– Что-то не соображу. – Нил заглянул в карту через моё плечо. – Что там дальше говорится в дурацких стихах Туни?
Я оглянулась, чтобы спросить птицу, но её рядом не оказалось.
– Туни?
На сиреневых деревьях висели пушистые плоды, качались кусты с оранжево-малиновыми листьями в горошек. Но Туни не было.
Куда же запропастился наш маленький друг?
Мы с Нилом начали спускаться по крутому склону, то и дело окликая его. У наших ног клубился густой туман. К моему удивлению, он сверкал и попискивал.
Неожиданно до нас донеслась странная песенка:
Всё сцеплено, всё связано,
Всё сплошь взаимосвязано.
Только чем?
Мы пошли на голос Тунтуни и вскоре очутились в долине, окутанной со всех сторон разноцветным туманом. Мне казалось, что мы почти плывём сквозь шелковистый воздух. Повсюду вспыхивали огоньки – серебристые, жёлтые, огненно-красные, пронзительно-синие. Моё тело стало таким лёгким и воздушным, словно я превратилась в сахарную вату.
Наконец мы увидели Туни на ветке ближайшего дерева.
– Что за чушь он несёт? – пробормотал Нил и вдруг резко замолчал. – Ты видишь то же, что и я?
Я так и обмерла. Жёлтая птица сидела на сверкающей ветви, которая была словно усеяна… этого не могло быть… алмазами.
– «Там на алмазной ветке вас ждёт златая птица», – процитировала я.
– Только, по-моему, это не алмазы. – Нил уставился на меня огромными тёмными глазами. – Мне кажется, это звёзды!
Чего-чего?
Я огляделась – клубящийся туман, разноцветные огни, мерцающий свет. В памяти вдруг всплыло видео, которое Шейди Сэйди показывала в своей научной программе о туманности Андромеды.
– Где мы? – прошептала я.
И совсем другой голос – не Тунтуни, а человека, – произнёс совсем рядом:
– Вы ф сфёсдной колыбели, конечно, юная леди. Сдесь рошшдаются сфёсды.
Кто это сказал? Рядом никого не было. Тут я подняла голову и вдруг поняла, что Тунтуни не один. Старик в тюрбане и с седыми усами сидел, скрестив ноги по-турецки, на ветке прямо над головой птицы. Точнее, старик воспарил над веткой.
– Ваше сиятельство! – низко поклонился Нил. – Какая честь повстречать вас!
– Вы – знаменитый принц-полудемон, – сказал старик. – А это, должно быть, принцесса Киранмала!
– Да, мудрец-джи, – согласно чирикнул Тунтуни, прибавив уважительную приставку «джи». – Это они.
Я посмотрела на Тунтуни, потом – на Нила. Они знали этого человека? А этот парящий в воздухе незнакомец знал нас?
Туман клубился вокруг него, скрывая лицо, но я не могла отделаться от ощущения, что в нём было что-то знакомое. Кто же он, знаменитый йог? И, судя по тому, как обращались к нему Туни и Нил, великий мудрец.
Не желая выглядеть невоспитанной, я неловко присела в реверансе:
– Э-э, здравствуйте, сэр-джи.
– Не могли бы вы помочь нам, ваше сиятельство? Нам надо найти родителей Киран и спасти моего брата и его подружку. – Нил показал на золотой и серебряной шары у себя в перевязи. – На них наслали проклятие.
Но мудрец лишь улыбнулся, отчего морщин на его лице стало ещё больше, чем прежде.
– Вы пришли прямо к занятию. Скорее ищите свободные места и садитесь. Скорее!
И он захлопал в ладоши, как будто наш приход стал для него самой большой радостью.
Неизвестно откуда вдруг появилось множество маленьких разноцветных парт, как в подготовительной группе детского сада. Издалека донёсся звонок на урок, и все парты оказались заняты маленькими мерцающими шариками света – хихикающими малышками-звёздочками.
– Доброе утро, майне звёздные ученики. – Мудрец говорил с европейским акцентом и некоторые слова произносил по-немецки. Это тоже кого-то напоминало, но я всё никак не могла вспомнить, кого именно.
– Доблое утло, плофессол, – хором пропели звёздочки.
Мы с Нилом нашли только два свободных места в самом конце плавающей в тумане классной комнаты. Стульчики были до смешного маленькие, и мы с трудом уместились на них, высоко задрав коленки.
– Давайте вместе произнесём утреннюю клятву, – сказал загадочный профессор, всё так же сидя на ветке.
Светящиеся малышки-звёздочки прижали ладошки… ну… чуть повыше воображаемых животиков. Даже Тунтуни приложил жёлтое крыло к груди.
– Мы клянёмся в верности химическому элементу водороду и его партнёру гелию, – дружно сказали звёздочки.
Мы с Нилом тихо хихикали на задней парте, как двоечники. К счастью, никто нас не слышал, и звёздочки продолжали произносить клятву.
– …а также принципу ядерного синтеза. Сияющему свету, рождённому звёздной пылью. Туманности, звёздам, красным гигантам, суперновым, белым карликам, нейтронным звёздам и чёрным дырам.
– Молодцы! Всем по золотой звёздочке в тетрадь! – Парящий старец снова захлопал в ладоши.
Он хлопал так старательно, что перевернулся в воздухе и повис вверх ногами, всё так же сложенными по-турецки, и вниз тюрбаном и усами. Это не помешало ему развернуть прямо в воздухе большой плакат, на котором была начерчена диаграмма, показывающая жизненный цикл звезды, – с ним-то и была связана клятва. Мудрец откашлялся и шевельнул густыми белыми бровями, глядя в мою сторону.
– Твоим родителям, принцесса, угрожает большая опасность. Очень скоро их может поглотить то, что тебе известно как чёрная дыра. – Он коснулся указкой последней точки на диаграмме.
– Но как мне их спасти? – умоляюще спросила я.
– Скажем ей, дети? – нараспев произнёс профессор и перевернулся головой вверх.
Звёздочки засмеялись и замерцали. Оттолкнув стульчики, они вскочили, взялись – как я думаю – за ручки и закружились в межзвёздном хороводе, а потом запели:
Красная, красная вся моя одежда,
Красное, красное, всё у меня красное.
Почему, почему я люблю всё красное?
Потому что, потому что
Мой брат – красный гигант.
Профессор помахивал руками в воздухе, как дирижёр.
– Песенка специально для моих учеников, – пояснил он.
– Лал? – испуганно воскликнул Нил.
Я увидела, что золотой шар – Лал – начал светиться. Сейчас он казался не золотым, а красным. А ведь его имя означало «красный». Красным гигантом становилась умирающая звезда.
– Ваше сиятельство, – начала я.
Но мудрец покачал головой, показывая, что звёздочки сейчас запоют снова. Хоровод стал вращаться в другую сторону всё быстрее и быстрее, и в этом головокружительном движении звёздные тела пульсировали светом и энергией на разноцветном фоне туманности.
Белая, белая вся моя одежда,
Белое, белое, всё у меня белое.
Почему, почему я люблю всё белое?
Потому что, потому что
Моя сестра – белый карлик.
– Мати!
Точно, серебряный шар в перевязи Нила сиял пронзительным белым светом. И оба шара странно пульсировали, при этом
