нем говорил, пока еще был жив.
Суини сердито зыркнул, заметив, что я ухмыляюсь, и втолкнул меня в кабинет. В общем, его можно понять. В моих паранормальных видениях в столовой веселого было мало: небо в пулях, летящих в Надью и моих лучших друзей… Ди с дыркой во лбу. И посреди этого сверхъестественного месилова единственное, что меня заботило, – это выбить душу из противника. Да что со мной такое происходит? В какого монстра я превращаюсь?
– Входите! – проревел директор из дальнего конца комнаты.
Верхнему миру придется подождать. Сейчас у меня другие задачи: сделать вид, что страшнее крачливских проповедей ничего на свете нет. Между дурными предчувствиями, сегодняшним многообещающим чатом с Надьей и тем, что сейчас случится здесь, в кабинете, мячей в воздухе у меня было не так уж много. Мало, прямо скажем. И уронить их я себе позволить никак не мог.
У Крачли в офисе полированного дерева было больше, чем во всей остальной школе. Я сел. Суини остался стоять. Я был до странности спокоен. Крачли не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы прийти к единственному рациональному выводу: Ди подстроил драку; я просто защищался. Сотня свидетелей может это подтвердить. Нужно просто молчать, и через десять минут я уже буду снова с друзьями – купаться в лучах обеденной славы и гадать, как бы так половчее дожить до завтра.
Крачли усадил свою медвежью тушу в крутящееся кресло и расстегнул твидовый пиджак, предоставив пузу свободно слиться вниз через ремень. Чтобы понять, как работают люди типа него и Суини, нужно знать, где их таких делают.
В далеком 2000-м десятилетний пацан по имени Дамилола Тейлор шел себе домой, в Норт-Пекхэм-Эстейт (недалеко от нашей квартиры по той же улице). Он занимался в Пекхэмской библиотеке и часть дороги прошел в компании Джона Бойеги – да, того самого Бойеги из «Звездных войн», о котором судачили Спарковы дружбаны в среду вечером в Вест-Энде. Рискну предположить, что юный Дамилола собирался заниматься дома всякими нормальными для десятилетки делами: поспать; навернуть мяса с рисом; сыграть пару раундов FIFA; доделать домашку, пока родители не вернулись.
Однако до дома он не дошел. Два пацана на год старше всадили ему в ногу осколок стекла и бросили истекать кровью в чужом парадняке. Реальная история, че. Тогда такие случались на каждом шагу, и вот правительство решило, что нельзя дальше игнорировать шумиху, да и просрать такую возможность просто жалко. Оно объявило войну черной-против-черных преступности Лондона. А Пенни-Хилл, как водится, оказалась ровно посередине между двух основных фронтов – Брикстона и Пекхэма. Дорогущая программа по предотвращению преступлений, родившаяся из пепла этой войны, называлась «Трезубец» – по совпадению, точно такое же имя власти дали флоту военных подлодок, готовых кидать атомные бомбы во врагов Британии.
Вот этот-то «Трезубец» плюс дополнительное финансирование и поддерживающие программы и привели в Пенни-Хилл чуваков типа Крачли и Суини.
– Итак, мистер… – директор сверился с докладными карточками у себя на столе. – Мистер Эссо Аденон. Кстати, чисто из любопытства, откуда у нас такое имя – Эссо?
– Из Бенина, – ответил я. – Страна такая, маленькая, между Того и Нигерией.
– Оно что-нибудь значит?
– Ага. На тамошнем языке оно означает «вчера» и «завтра».
– Так которое из них? – они с Суини аж вперед наклонились в ожидании ответа.
– Оба. Так мне, во всяком случае, сказала мама.
– Какая-то жуткая путаница выходит, нет? – он усмехнулся, и Суини, решив, что тоже можно, рассмеялся вслед.
Такое мы уже проходили. Не в первый раз меня просят разжевать им мое имя на кусочки поменьше, попроще, чтобы легче было глотать. И я давно знал, какую не-реакцию должен выдать, чтобы сократить до минимума этот утомительный долбаный смол-ток.
Дотумкав, что в его мажорском веселье я участвовать не намерен, Крачли откинулся на спинку кресла и швырнул папку через весь свой стол вишневого дерева. Она, по идее, должна была свалиться с моей стороны, но не свалилась. У тебя это уже раньше с кем-то было, чувак, пронеслось у меня в голове.
– Ну что ж, рассказывай, как тебе удалось вляпаться в эту передрягу, Эссо.
Подождав секунд пять или шесть, он повысил голос.
– Я задал тебе вопрос. Как ты умудрился затеять драку у меня в столовой?
– Ничего я не затевал, – огрызнулся я. – Можете спросить кого угодно – все знают, что это была не моя вина.
– «Это была не моя вина», – передразнил он. – Если бы мне давали по фунту всякий раз, как я слышу эту фразу, я бы не торчал тут с вами, лапочками, за тридцать фунтов в час.
Суини алчно ухмыльнулся, продемонстрировав пару передних зубов в пятнах кофе.
– Что вы мне скажете, мистер Суини?
– Я… ну, м-м-м-м… – промямлил тот, явно не ожидая, что от него потребуется еще что-то, кроме зубастых улыбок.
– У меня мало времени, – предупредил Крачли.
– Я… не уверен, кто был зачинщиком, сэр. К тому времени, как я взял Эссо под контроль, Девонти Тено уже лежал на полу без сознания.
– Ах, Девонти Тено. Еще один поразительный сюрприз. Через секунду мы к нему вернемся. А мисс Рассел – где она была, пока разворачивалась эта сцена?
– Она подоспела даже еще позже меня, сэр. На другой стороне зала устроили свалку – это игра у них такая, идиотская, «свалка» называется. Там все дрались на полу за однофунтовую монету.
– А. Я смотрю, вы осваиваете местный арго, Суини.
– Только чтобы делать свою работу, сэр. – Он даже покраснел. – Мы с мисс Рассел были заняты – разбирали свалку. Потом я увидел, что Девонти и Эссо дерутся в другом конце столовой, и переключился на них.
– Отлично, – Крачли крутанул стул обратно ко мне. – Эссо, если бы ты заглянул вот в это свое досье, ты бы заметил одну любопытную тенденцию: рост количества замечаний и выговоров, параллельный неуклонному ухудшению оценок. Ты проделал большую работу, переключившись с вопросов академической успеваемости на самосаботаж.
Эту фразу он тоже уже явно не первый раз произносил.
– Мне неприятно это говорить, Эссо, но я такое уже неоднократно видел. В исполнении половины учеников этой школы. Это не только прискорбно – это уныло и скучно. Примерно как смотреть крушение автомобиля в замедленной съемке, – он водрузил локти на стол. – Ты, может быть, думаешь, что я просто черствый, бессердечный старый хмырь, но, к твоему сведению, мне далеко не безразличны ученики этой школы. И небезразлично то, добьетесь вы в жизни успеха или нет. И останетесь ли вы живы.
Эта его интонация и то, как они со Суини переглянулись, заставили меня задуматься о том, что вообще ему известно по поводу моей холодной войны с Ди и его братцем.
– Эссо, у нас много разных неприятностей в этой школе. И не только тех, которые заканчиваются замечаниями и выговорами, –
