Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
— Нет, дорогой синьор Антонио, — сказал Верди, — Ричард Варвик — фантазия. Но он так же живет в музыке, как его прототип король Густав. И разве в пригороде Бостона не могла обитать старая колдунья, способная напророчить все, что угодно, лишь бы в ее руке оказался тяжелый кошель со звонкой монетой? А на городском кладбище Бостона так же страшно, как на кладбище Стокгольма. И врагов у нашего Варвика наверняка не меньше, чем у короля Швеции. И для того, чтобы «Месть в домино»…
— Нет такого названия, — мрачно отрезал Сомма.
— Да-да, я помню, мы придумаем другое.
— Вы придумаете, маэстро, — Сомма все еще смотрел только на Джузеппину, по ее реакции представляя, как смотрит на него, как сердится Верди. — Извините, дорогой Верди, вам известно, как велико мое к вам уважение, и над «Лиром» я готов работать, как раньше. Но с этой оперой, как бы она ни называлась, я не хочу иметь ничего общего. Нет, нет и нет! Вокруг оперы происходят странные вещи. Написанные письма исчезают, а письма, которые никогда не были написаны, вдруг приходят с обычной почтой. Цензоры придираются к таким мелочам, на которые прежде не обращали внимания. Вы знаете, что с тех пор, как я начал писать это злосчастное либретто, моя клиентура уменьшилась почти на треть?
— Но, синьор Антонио, — запротестовал Верди, — почему вы сопоставляете…
— Я не знаю! — вскричал Сомма. — Мне тоже непонятна связь, никто из моих клиентов не может знать точно, что именно я… Это очень респектабельная публика, и я понимаю: они не желают иметь дела с адвокатом, который на досуге пробавляется таким низким ремеслом, как стихосложение.
— Но в «Ла Фениче» у каждого из ваших клиентов есть своя ложа, — с горечью произнес Верди. — Все они готовы аплодировать и «Трубадуру», и «Вечерне», они и «Месть в домино»… извините, они и новую оперу примут с энтузиазмом… но неужели только в том случае, если на афише не будет стоять ваше имя?
— Моего имени в любом случае не будет на афише, — твердо сказал Сомма. — Но уже слухи на эту тему… А если еще со скандалом… Нет, дорогой маэстро, я сделал глупость, я думал… Нет. Я не буду писать эти шестьдесят строк. Приношу извинения.
— Жаль, — сказал Верди. — Не смею больше настаивать. Жаль. Искать нового либреттиста, столь же талантливого, как вы…
— Спасибо за комплимент, но я не женщина…
— …будет очень сложно, учитывая, что опера пойдет в «Аполло» в карнавальном сезоне, и времени мало.
— Шестьдесят строк может написать любой…
— Все, — Верди хлопнул ладонью по столу, и Джузеппина отодвинула свою чашку, подпрыгнувшую на блюдце. — Не будем больше говорить об этом.
— У меня такое ощущение, — медленно сказал Сомма и поднял, наконец, на Верди взгляд, в котором можно было прочитать не только неуверенность в только что принятом решении, но и странное беспокойство, которое адвокат долго пытался скрыть, но больше не смог, — у меня такое чувство, маэстро, что злоключения этой оперы еще не закончились.
— Вы просто настроили себя…
— Мне кажется, — упрямо сказал Сомма, — что странные события еще будут происходить.
— Я никогда не думала, — задумчиво произнесла Джузеппина, — что вы суеверны, синьор Антонио.
— Я не суеверен, — покачал головой Сомма. — Я и колдунью в этой злосчастной опере написал — вы сами знаете — с большой долей иронии, она ведь скорее смешна, чем зловеща.
— Вы еще не слышали ее арию, — оживилась Джузеппина, — тогда не стали бы так говорить.
— Может быть, — кивнул Сомма. — Маэстро способен даже из веселого куплета сделать музыкальную трагедию.
— Не будем об этом, — отрезал Верди и поднялся. Он подал руку Джузеппине, поправил на ее плече пелерину, кивнул официанту, жестом отмел предложение Сомма оплатить счет, бросил на стол несколько монет и, поддерживая Джузеппину под локоть, направился в сторону Большого канала. Сомма последовал за ними, он понимал, что маэстро обижен, и причина обиды была ему понятна, но решение он принял твердое. Нет, нет и нет. Он проявил слабость, когда согласился написать либретто. И жизнь ему отомстила. Сомма не был суеверен, знал, что именно поступки человека определяют его судьбу, он больше не хотел совершать опрометчивых поступков, и вовсе не странные письма, не цензурные препятствия определили его выбор, его решение. Опера — это замечательно, Сомма готов был сто раз слушать «Риголетто» или даже «Мнимого Станислава», о котором ходили слухи, что это самая неудачная из всех опер маэстро. Но если от адвоката уходят клиенты… как бы они это ни объясняли…
— Что ж, прощайте, дорогой Сомма, — Верди повернулся к адвокату, когда они вышли на почти пустую в этот жаркий час набережную. — Пока мы шли, я придумал новое название для оперы. «Густав» умер, «Месть в домино» не успела родиться… Теперь это будет «Бал-маскарад».
Джузеппина захлопала в ладоши.
— Замечательно, Верди! — воскликнула она. — «Бал-маскарад». В этом названии нет имени, к которому можно придраться, нет намека на смерть, и, в то же время, какое точное определение!
— Маэстро… — смущенно сказал Сомма, он вовсе не так хотел расстаться с Верди.
— Не надо лишних слов, — Верди протянул руку, и адвокат пожал ее слишком, пожалуй, пылко для человека его возраста и положения. — Надеюсь, вы все-таки приедете в Рим на премьеру «Бал-маскарада». Если хотите остаться неузнанным, приходите в черном домино. Уверяю вас, никакой мести не будет — напротив, самое лучшее кресло в ложе над сценой. Всего вам наилучшего. Пойдем, Пеппина.
И подхватив Джузеппину под руку, Верди быстрым шагом направился к мосту Риальто. Сомма остался стоять, опустив голову. Мрачные предчувствия одолевали его. Он не
был суеверен, все это глупости, но что-то такое буквально парило в воздухе…
— Знаешь, Пеппина, — сказал Верди, — мне кажется, Сомма играет в какую-то свою игру. И те письма он писал, но не хочет признаваться. И в успехе оперы заинтересован не меньше, чем я. Более того, я почему-то уверен, что эти шестьдесят строк он напишет. Я видел, как загорелись его глаза…
— Я тоже видела, мой Верди, — кивнула Джузеппина. — Наверно, ты прав. Впрочем, как всегда.
Номер 3 (21). Речитатив и монолог
С журналистами все-таки пришлось пообщаться. Фридхолм давно выработал определенную тактику и стиль, которых и придерживался, не обращая внимания на переменчивые внешние обстоятельства.
— Что вы можете сказать об этом таинственном преступлении? Ди Кампо сознался?
— Без комментариев. Ведется расследование.
— Какой у него был мотив для убийства Хоглунда?
— Без комментариев.
— Но послушайте, майор, если Ди Кампо убийца, почему он до сих пор не арестован? Почему вы позволили ему улететь в Италию?
— Без комментариев.
— Вы приставили к нему полицейского? Что, если Ди Кампо скроется?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
