Бледному и осунувшемуся.
– Это не оправдание. Это… правда.
Мы стояли и молча смотрели на одежду. Напряжение наполнило воздух, словно в какой-то старой балладе. В магазине зазвучала Селин Дион. Искренняя песня о любви полностью противоречила тому, через что сейчас мы проходили с Джеком.
– Скажи мне одну вещь, – наконец сказала я. – Ты согласился гулять со мной, потому что знал, кто я? Ты бы предложил это, если бы я была просто Ферн? – мой голос дрожал, когда я подняла на него взгляд. Посмотрела ему в глаза, желая дойти до сути.
Глава сорок вторая
Джек
Я знал, что имя Лаки было главной причиной, по которой я решил провести день с ней. Но, если честно, она привлекла меня, как только мы встретились. Звезда K-Pop или нет, но я притащил ее в свою квартиру, потому что между нами что-то возникло. Я беспокоился о ней, но мне было и любопытно.
Так что я сказал одну из правд.
– Я не знаю.
Она разочарованно вздохнула, но что-то в ее позе, казалось, смягчилось.
Когда я увидел, как на Лаки налетел тот рой, во мне что-то перевернулось. Покровительство, которое я оказывал сегодня ей – как знаменитости, которая принесет мне то, что мне нужно, – преобразилось в нечто иное.
– Лаки. Суть в том, что, пока я не увидел, как на тебя набросилась толпа, я не вполне понимал, что значит для тебя быть звездой K-Pop. Я узнал прошлой ночью, да, но я не слушаю K-Pop. Без обид, но я не знаком ни с твоей музыкой, ни с фэндомом, ни с чем.
Это вызвало у нее тень улыбки.
– И когда я увидел тебя застрявшей в толпе, я почувствовал страх. То есть, настоящий страх, какого давно уже не испытывал. Я хотел… – это должно было смутить ее, и я опустил глаза, произнося: – Мне захотелось тебя спасти.
Она молчала вечность. Я почувствовал, что тону в молчании. Осознав, что все испортил. Что она этого не простит.
Глава сорок третья
Лаки
Он был так мил и раним, когда сказал это. Но это и бесило. Джек мне нравился не потому, что спас меня. Для этого у меня был Рен.
Он нравился мне, потому что видел меня. Казалось, ему не плевать. Не только на меня, но и на людей в его жизни – его семью, его сварливую домохозяйку.
Кроме того, он смешил и кормил меня.
Я вздернула подбородок.
– Мне нравится думать, что меня не нужно спасать.
Он вскинул голову, и через секунду его глаза встретились с моими. В поисках чего-то – той маленькой отдачи, на которую он надеялся. Я не хотела, чтобы он это увидел. Но я смягчилась.
– Хотя тогда мне это действительно было нужно, – признала я. – Я целый день подвергала себя риску. То есть, у меня есть постоянный телохранитель, ты это знаешь? Он следит за моей дверью, когда я сплю.
Джек покачал головой. Нет, он не мог этого знать. И, хотя я все еще злилась на него, я все же хотела, чтобы он знал. Знал меня.
– Ну, спасибо за то, что спас меня. В ту минуту.
Он моргнул, боясь отвечать. Впервые я видела Джека таким совершенно неуверенным, не контролирующим ситуацию.
– Не благодари меня, – наконец сказал он хриплым голосом. Надломленным раскаянием.
Я потянулась к нему, слегка коснулась его руки.
– Я хочу поблагодарить тебя. И поджарить твою задницу.
Он рассмеялся, и звук пронесся по всему магазин ощутимым облегчением. Мне казалось, что мы оба отчаянно пытаемся удержать чувство, поддерживавшее меня на плаву целый день – иллюзию того, что я обычный подросток.
Его пальцы скользнули к моему запястью, проникнув под рукав тренча, чтобы коснуться кожи под ним, и остались там, на моем пульсе.
– Никогда больше не хочу видеть, как на тебя нападает толпа, – сказал он. В его голосе было столько напряжения, что кровь, казалось, отхлынула от головы и прилила к кончикам пальцев.
Затем он улыбнулся и добавил:
– И я понимаю, почему ты так старалась опускать эту кепку.
Я закатила глаза.
– Достаточно, чтобы тебя узнал хотя бы один человек. Тогда игра окончена.
– Что ж, нам лучше найти тебе что-нибудь для маскировки.
Мы просмотрели еще несколько вешалок с одеждой. Джек вытаскивал одну нелепую вещь за другой – расшитый блестками халат, бархатный комбинезон, пушистую юбку. Вместо этого я остановила свой выбор на огромной лавандовой толстовке и протянула ему свой тренч, чтобы я могла ее примерить.
– С тобой когда-нибудь случалось такое раньше? – спросил он, пока я натягивала толстовку поверх рубашки.
– Случалось ли что раньше? – спросила я, когда моя голова высунулась из толстовки. Волосы растрепались и торчали во все стороны.
– Чтобы на тебя набегала толпа.
Я кивнула.
– Да, несколько раз. Первые пару раз я так перепугалась, что несколько недель отказывалась выходить из комнаты. Но худшее было с Вивиан.
– Твоей сестрой?
Я пригладила свои волосы.
– Да. Она навещала меня в Сеуле одна. – Для родителей было серьезным шагом отпустить ее сюда. Билеты были дорогими, а моя сестра – еще, в общем-то, маленькой. – Мы пошли в большой парк развлечений, что, как я теперь понимаю, было плохой идеей. Но Вивиан так хотела туда пойти. И меня там узнали. Было ужасно. Ее поранили.
– О, нет. Как? – спросил Джек, держа мой тренч. Словно терпеливый парень, сопровождающий свою девушку на шопинге.
Видеть это было невыносимо. Я отвернулась.
– Фанат вцепился в нее, и она упала вперед, на подбородок. Потребовались швы.
Джек поморщился.
– Ох.
Испуганное лицо Вивиан перед тем, как она упала, – худший момент в моей жизни. Следующий – поездка с ней в машине, пока она плакала, прижимая к окровавленному подбородку свернутую куртку Рена.
Я кивнула.
– Да. Ох.
– Эй.
Я взглянула на него.
Он нахмурился, меж его бровей залегла глубокая складка.
– Ты не можешь вечно чувствовать вину за подобные вещи.
Способность Джека читать мои мысли нервировала.
– Тебе легко говорить, – ответила я, гулко рассмеявшись. – Если ты знаменит, ты должен помнить. Ты освещаешь людей вокруг себя, но также можешь причинить им боль.
– С великой силой приходит великая ответственность? – спросил он, приподняв уголок губ в полуулыбке.
Милый ботаник.
– Да… вот только… силы нет. – Я знала, как это звучит. Жалобно. Неблагодарно. Вроде, ох-ох-ох, бедная маленькая знаменитая девочка. Я поправила толстовку и повернулась посмотреться в зеркало.
– Думаю, тебе нужны
