я с радостью останусь у тебя между ног на всю ночь.
В животе порхают бабочки, дико порхают, пока я смотрю на него. У меня никогда раньше не было парня, который бы умолял заняться со мной сексом, и, хотя не уверена, что смогу дать ему то, что он хочет, я не ненавижу идею позволить ему попробовать.
— Хорошо, — шепчу я.
Он ухмыляется, затем полностью стягивает с меня майку, прежде чем наклониться, чтобы снова поцеловать. Он не торопится с этим, держа одной рукой мою голову, в то время как другая движется вниз, чтобы дразнить грудь и скользить между моими ногами. Его пальцы скользят по моим складкам, а затем возвращаются к клитору, двигаясь легкими, неторопливыми кругами. Его рука остается между моими ногами, даже когда наш поцелуй прерывается, и он медленно движется вниз по моему телу, его рот оставляет горячие дорожки на груди и животе.
Когда Ноа снова кладет голову между моими бедрами, его руки перемещаются к моим ногам, держа их открытыми для него. Я выдохнула, пытаясь расслабить тело, глядя в потолок.
Его язык скользит по мне, теплый и влажный, и это приятно. Ощущение немного приглушено, как всегда бывает, когда я в своей голове, но стараюсь не думать об этом и не беспокоиться, что не смогу закончить. Вместо этого закрываю глаза, пытаясь заблокировать все, кроме ощущения того, что Ноа делает со мной.
Он терпелив, я позволю ему это сделать.
Он начинает медленно, как будто пытается нанести на карту контуры моей киски, облизывая и исследуя какое-то время. Он дразнит мой клитор, никогда не оказывая слишком большого давления и меняя ритм или рисунок каждый раз, когда начинаю к нему привыкать. Закусываю губу, хватая две горсти простыней подо мной, пока телевизор играет на заднем плане.
Я немного теряю счет времени, и в какой-то момент Ноа отпускает мои бедра, освобождая руки. Он раздвигает губы киски пальцами, и мои глаза распахиваются от удивления, взгляд устремляется вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как он вонзает в меня свой язык.
— О, черт! — выпаливаю я, и сердце подпрыгивает в груди, а бедра непроизвольно напрягаются.
Он немного отстраняется.
— Ты в порядке?
— Я… да, — клитор пульсирует, когда я киваю.
— Тебе понравилось?
Я снова киваю, и он улыбается. На этот раз он удерживает зрительный контакт, напрягает язык и вонзает его в меня, проникая так глубоко, как только может. Мои внутренние стенки напрягаются, и мне приходится бороться, чтобы не сжать ноги вокруг его головы. Он трахает меня вот так своим языком, когда один из его больших пальцев снова скользит вверх, чтобы обвести клитор, и я чувствую, что становлюсь все более влажной.
Когда он, наконец, делает перерыв, вся нижняя часть моего тела становится горячее, чем раньше, и он снова ласкает, прежде чем посмотреть на меня сквозь ресницы.
— Ты знаешь, какой у тебя чертовски приятный вкус? — бормочет он хриплым голосом. — Должен признать, в последнее время ты была главной звездой практически во всех моих фантазиях, но, черт возьми… ни одна из них не была так хороша, как эта.
Моя нижняя губа начинает болеть от того, как сильно я ее кусаю, и когда позволяю ей выскользнуть, Ноа стонет.
— Я мог бы смотреть, как ты делаешь это всю гребаную ночь, Подсолнух. Ты так хорошо выглядишь сейчас.
Он возвращается к своей задаче, и теперь в этом есть что-то менее сдержанное, как будто раньше он сдерживался, а теперь нет. Ноа снова трахает меня своим языком, затем проводит пальцем по клитору. Каждый раз, когда он делает что-то, что заставляет меня дергаться или хныкать, его взгляд устремляется к моему лицу, и он повторяет действие еще несколько раз.
Я совершенно потеряла счет времени. В начале я решила, что отпущу его на пятнадцать минут или около того, а затем остановлю, независимо от того, пересекла финишную черту или нет. Но почти уверена, что к настоящему моменту прошло уже больше времени, и, кажется, ему действительно не становится скучно.
— Черт, да, — бормочет он, когда я бессознательно поднимаю бедра вверх, чтобы встретить давление его языка. — Так мило.
Он покусывает клитор, слегка царапая его зубами, и толчок ощущений заставляет меня приподняться, прежде чем снова упасть.
— Боже мой, Ноа, — тяжело дышу я, чувствуя, как внутри разгорается жар.
— Ну вот. Бери, что хочешь, Подсолнух. Ты такая идеальная.
Его похвала ударяет в голову, как и тот факт, что я могу сказать, что он трется промежностью о матрас, как будто так возбудился, что не может удержаться. Вместо того, чтобы смотреть в потолок или держать глаза закрытыми, жадно смотрю на него, очарованная тем, как он пожирает меня, как будто я его последняя еда.
На самом деле я никогда раньше не смотрела, когда парень делал это, и до этого момента я бы не подумала, что мне понравится. Но это грязно, в хорошем смысле, и когда он снова начинает трахать меня своим языком, я делаю то, что он сказал, и беру то, что хочу, выгибая бедра, чтобы оседлать его лицо.
Знакомый жар оргазма нарастает во мне, и дыхание становится прерывистым.
— Я близко. Черт, я… о боже, я…
Я кончаю.
Я кончаю ему на лицо, и он не останавливается. Ноа вытаскивает из меня язык, но только для того, чтобы обвести мой клитор быстрыми, сильными движениями, заставляя биться в конвульсиях удовольствия. Я хватаю его за волосы точно так же, как в первый раз, когда он начал, но на этот раз не для того, чтобы оттащить его, а просто потому, что мне нужен чертов якорь, чтобы заземлиться.
— Вот так, — бормочет он. — Черт, детка. Да.
Он ждет, пока мое тело, наконец, перестанет трястись, затем поднимает голову. Мои руки в его волосах, спутанных и неопрятных, и клитор снова начинает пульсировать, когда я понимаю, что вся нижняя половина его лица мокрая.
Охренеть.
Ноа облизывает губы, а затем усмехается, и я даже не могу злиться на самодовольный блеск в его глазах, потому что он полностью заслужил это.
