в себе совсем не ощущала. Видимо, все силы ушли на построение того щита высшего порядка. Хорошо хоть он получился. А то я не знаю, что было бы. Наверное, Дракуленок прыгнул бы в Загранье, успел бы? Но это сейчас я могу мыслить здраво, а тогда…
Я судорожно вздыхаю, и он вздыхает со мной. Призрачно-обжигающий дым жаром окутывает лицо, как будто я оказалась в сауне или в кедровой бочке.
— Давай так. Я тут посижу немного, пока ты успокоишься, а потом извиняться буду…
— Ты-то за что? — я даже перестаю всхлипывать.
— За то, что так долго не приходил, — сообщает зверь, окончательно переступает через меня и слезает с кровати. На ней он все равно не поместится, поэтому только кладет голову поверх покрывала и моргает. Умильно. В сочетании с его диковатой внешностью это смотрится ну очень забавно. Точнее, смотрелось бы очень забавно, если бы мое чувство юмора не помахало мне ручкой.
Так мы и сидим-лежим рядом в тишине. Дракуленок сопит в две дырки, грустно меня рассматривая, а я рвано дышу, после такого слезопотока иначе просто не получается. Он моргает, я моргаю. Я не моргаю, он не моргает. В какой-то момент у меня затекает рука, а залитое слезами лицо начинает пощипывать, поэтому я поднимаюсь и иду в ванную. Когда возвращаюсь, Дракуль все так же сидит у моей постели и вздыхает.
Я же понимаю, что во мне опять та странная пустота, которая накатывала внутри Ленор достаточно часто, но лучше уж так, чем то что было недавно. Усаживаюсь в кресло, и он цокает ко мне. Садится напротив, за счет своих размеров оказываясь со мной лицом к лицу.
— Ну и почему ты так долго не приходил? — спрашиваю я, потому что Дракуленок не виноват во всем, что произошло. Он вообще не виноват ни в чем. Ни в том, что его Хитар использовал, ни в том, что его Валентайн использовал, чтобы «активировать» меня.
— Стыдно было, — сообщает зверюга и опускает голову.
— Почему?!
— Потому что я на тебя напал… не смог его приказу противиться. Точнее, тогда я напал на нее. Я это уже потом понял, когда меня в Загранье вынесло. Ты по-другому воспринимаешься, Лена. Но не суть… Я не должен был на тебя нападать, даже если это она. Я же и тебе навредить мог. Вот.
Он скребет лапкой по полу, а я наклоняюсь к нему: так, чтобы увидеть его глаза.
— Ты же знаешь законы магии. Ты им подчиняешься.
— В том-то и дело, сначала не подчинялся. Я же не убил тебя тогда, когда только-только появился, а в том подвале мог. Но он усилился хорошо, этот приказ был напитан такой тьмой…
— Погоди. — Разговоры обо всем отвлекают, но даже помимо этого весьма интересно то, что он только что сказал. — Ты говоришь, что Хитар как-то усилил свой призыв?
— Да. Неимоверно. Понятие не имею за счет чего и откуда у него такие ресурсы, у-у-у-у… Сам бы его разорвал, если бы не похоронили уже! — Дракуленок рычит, а потом, мигом растеряв свою грозность, сообщает: — Лен, ну прости меня, а?
— Мне не за что тебя прощать.
— Не за что?
— Законы магии никто не отменял. Ты меня спас, уже второй раз. Сегодня, — я протянула сложенные лодочками ладони, и Дракуленок плюхнул в них уже совершенно не призрачную, тяжелую лапу. — Никто не почувствовал, что я — это не я, а ты почувствовал.
Он глубоко вздохнул.
— Ты правда не злишься?
— Правда.
— Мир?
— Мир.
На этот раз мы вздыхаем вместе. Я сползаю с кресла, усаживаюсь рядом с ним, а он обвивает меня своим жутковатым, но для меня совершенно не страшным хвостом. Я ему рассказываю обо всем, что произошло, как Ленор меня обманула, как воспользовалась тем, что я хотела ее защитить, а он — как путешествовал по Даррании в Загранье. И не только по Даррании.
— В Мертвых землях тоже побывал. Там такое… у-у-у-у…
— Что там такое?
— Тьмы все больше и больше становится. Она как бы сгущается, концентрируется, набирает силу, а что происходит, я толком понять не могу. Собственно, поэтому к вам и пришел. Хотел твоему… Валентайну все рассказать, авось и сообразит что-то. Но теперь думаю, что зря. Соображалка у него плохо работает.
Я дергаю уголком губ в ответ на такую неловкую попытку поддержки, но говорить о Валентайне по-прежнему не хочется.
— Так ты только поэтому пришел?
— Ну и по тебе еще соскучился, — между делом сообщает Дракуленок и отводит глаза.
Вот кокетка!
— Я тоже тебя люблю, — сообщаю я, обнимая зверя за шею с наростами и шипами, а он, такого не ожидая, замирает.
— Лен, ты чего… порежешься же! Осторожнее.
— Не порежусь. О друзей не режутся, — говорю я и притягиваю его к себе еще сильнее.
Наше уединение прерывают достаточно бесцеремонно и вполне в духе Валентайна: архимаг просто открывает дверь и шагает в комнату, жесткий и мрачный, с серебряной радужкой, в которую уже вплетаются черные щупальца тьмы.
— Брысь, — коротко произносит он, и Дракуленок раздувает ноздри.
— Это мой гость, — резко отвечаю я, поднимаясь и врезаясь взглядом в мужчину, который возвышается над нами. В такие моменты его темная суть контрастом выделяет его превосходство над окружающими еще сильнее, чем обычно, но те времена, когда это работало со мной, остались в далеком прошлом. — И мой гость останется в моей комнате, потому что я этого хочу. А вот ты уйдешь.
Валентайн знакомо прищуривается. Знакомо и недобро. Дракуленка, не успевшего опомниться, магией сносит в портал, который тут же закрывается, меня лишь окатывает потоками воздуха и холодом тьмы.
— Вздумаешь сунуться сюда сейчас — запечатаю возможность появляться в моем доме, — холодно сообщает Валентайн тому, кто, должно быть, уже пытается прорваться к нам из Загранья.
— Вот, значит как? — складываю руки на груди, в упор глядя на него.
— В моем доме никто не будет мне диктовать, когда и как мне говорить с моей женщиной.
Я приподнимаю брови:
— Так он вроде и не диктовал. Это я сказала.
— Потому что ты не в себе.
— Нет, Валентайн. Не в себе я была почти два месяца, а ты ничего не заметил. Для меня это достаточная
