class="p1">Дракуленок рычит, угрожающе, шерстечешуйки встают дыбом, хвост, на конце которого сформировалось похожее на наконечник стрелы жало, елозит туда-сюда. Он не обрел материальность полностью, уж не знаю, ему просто так хочется, или у Валентайна в доме опять появились какие-то ограничения в связи с техникой безопасности по Адергайну. Как бы там ни было, повредить ничего он не может… пока, но выглядит это более чем угрожающе.
— Отпусти Ленку, ты, засранка двуногая! — выдает Дракуль довольно-таки зло, хотя если бы я и правда не сидела в голове у Ленор, ржала бы, как довольная лошадь. — Или откушу тебе голову и выплюну в окно!
— Валентайн! — вскрикивает Ленор. — Его послали меня убить!
— Лена. Назад! — Он лишь на миг оборачивается, его взгляд врезается в ее. Пальцы сдавливают запястья, когда Валентайн отталкивает меня и снова оказывается лицом к лицу с разъяренным не на шутку зверем Загранья.
Я не вижу лица Валентайна, но вижу, как над его ладонями формируется черный сгусток. Это одно из сильнейших боевых заклинаний темных, он мне рассказывал, когда мы изучали темную магию. Он называется H’rdran, что означает «несущий смерть», и от такого удара не выживет никто. Даже призрачный мясник, это высшее заклинание темных, способное развеять даже бесплотное существо.
— Валентайн! — ору я во весь голос. — Валентайн, да остановись же, нет, стой!
За несколько мгновений до того, как смертоносный набравший мощность шар срывается с его ладоней, мое сердце падает в пропасть. Я не уверена, что смогу это пережить! Я многое могу пережить, но…
— Нет!
Щит выстраивается на интуиции, на внутренней силе, на воспоминаниях — в голове само собой всплывает данное Валентайном плетение. Его очень сложно построить, особенно для такого вида атаки, но эта мысль приходит уже потом. В тот самый момент, когда на моих глазах смертоносный шар впитывается в выстроенную мной защиту и с шипением растворяется, так и не достигнув цели.
Э… выстроенную… мной?!
Я опускаю глаза, чтобы увидеть, как шевелятся мои пальцы. Я ими шевелю. Я? Я! Не Ленор!
Это осознание оглушает с силой прямого удара боевой магии в грудь, у меня даже в ушах звенит. Потом я понимаю, что на моих запястьях больше нет нивелировых браслетов — очевидно, их разомкнул Валентайн, когда схватил меня за руки и оттолкнул. Я моргаю, переводя взгляд с запястий на него и обратно. Моргаю, толком не в состоянии ничего понять, кроме как то, что снова дышу и живу.
Валентайн смотрит на меня как-то странно, болезненно, словно из него тоже только что вытащили сердце и запихнули обратно. И в этой звенящей тишине, когда остатки темной магии с шипением растворяются в комнате, раздается рык Дракуленка:
— Вы, блин, совсем охренели?!
Глава 15
Оказывается, что такое больно, я уже успела за это время забыть. Больно, когда ты в теле, в смысле. Потому что на том самом уровне, в сознании, все ощущается несколько иначе, а вот сейчас меня просто скручивает от взгляда Валентайна. Потому что в нем тоже боль, а мне сейчас не хватает силы, чтобы справиться и со своей, и с его.
— Уйди, пожалуйста, — прошу я.
— Лена, я никуда не уйду.
— Я тоже никуда не уйду, — сообщает Дракуленок, и впервые за все время голос Валентайна от него не кажется мне забавным.
— Да, прости. Забыла, что мы в твоей спальне. Уйду я, — я хочу его обойти, но он перехватывает меня за руки. От прикосновения — первого за долгое время настоящего прикосновения, внутри все взрывается, и память, зараза такая, подбрасывает абсолютно все прикосновения, которые доставались Ленор.
— Отпусти! — ору я. Как мне казалось, я могу справиться со всем, но с этим не могу, мне так больно, что хочется выть, кричать, царапаться и кусаться, как маленькому ребенку, которого обидели незаслуженно. А Валентайн еще и подливает масла в огонь, когда обнимает меня и прижимает к себе, и вот тут уже я начинаю вырываться и драться по-настоящему.
— Отпусти! Пусти! Пусти же! — дергаюсь, изворачиваюсь, бью его кулаками по груди до тех пор, пока он все-таки не отпускает, а я налетаю на Дракуленка и наступаю ему на лапу.
— Уй! — раздается за спиной, но мне все равно.
— Я вижу только тебя, Лена, да?! — кричу я Валентайну в лицо. — Я тебя люблю?! Я заметила, как ты ее любил, довольно часто, надо сказать! Или черная страсть распространяется на тела, а не на личности?
Его лицо становится каменным, а я, наконец-то получив долгожданное преимущество, вылетаю из комнаты и бегу в свою. В ту самую, где Ленор обрела надо мной власть, которую никто не заметил. Мне хочется орать, бить все подряд, все ломать, но вместо этого я просто падаю на кровать и реву в голос. И правда, как маленькая девочка, но мне все равно. Я сейчас и есть маленькая девочка, я хочу домой, я хочу к маме! Мама — моя настоящая мама, уж точно меня бы ни с кем не перепутала, но она мертва. Она умерла так давно, что я почти не помню ее лицо, запах и голос. А здесь, в этом мире, у меня даже ее фотографий не осталось.
Это вызывает новый всплеск слез, которые текут просто безостановочно, я их даже не вытираю, захлебываюсь, обнимаю руками подушку и ору в нее. Она достаточно приглушает звуки, чтобы не перепугать горничных и прислугу до икоты. Мне настолько больно, что на миг приходит даже дикая мысль — вернуться в сознание, и пусть Ленор подавится своим телом, но в этот момент за спиной кто-то осторожно вздыхает.
— Пуф-ф-ф, — раздается сзади, и надо мной проносятся струйки дыма. Потом кровать скрипит, потому что на нее взбирается огромная туша, переступает через меня, а морда размером с хорошенький стул приближается к моему лицу: — Ленка. Лен. Ну не плачь, а? Хочешь, я его сожру?
— Он сам кого хочешь сожрет, — всхлипываю я, вспоминая, что произошло в спальне.
Нет, я конечно догадываюсь, что произошло, Валентайн понял, что Дракуленок говорит правду, а потом решил спровоцировать меня, зная, что желание защитить того, кого я люблю, во мне сильнее всего, и что если это не вышибет Ленор, не вышибет уже ничто. Вышибло. На пару с темной магией, магией тьмы, которую я сейчас, кстати,
