— Пришла в себя? — с ехидством хмыкнул блондинчик. — Наконец-то. Я уже думал заупокойную речь писать.
— Не торопись, я еще тебя переживу.
— Пф! С твоим стремлением на тот свет — вряд ли.
— Я не стремлюсь, — возразила упрямо. — Я жить хочу. Столько всего еще не сказано, не сделано и не изучено.
Взять хотя бы Мороза. Я ведь так и не узнала до сих пор, почему его узоры то светятся, то не светятся.
При воспоминании ректора в душе словно птички запели. Вот бы заглянуть в его глаза и разгадать, что за неизведанные эмоции скрываются в голубых льдинках.
Мечтательная улыбка расцвела на губах.
Одернула себя. Не хватало превратиться в повернутую на нем фанатку.
— Давай думать, как выбираться, — Пантин начал ощупывать обшитые деревом стены.
— Надеешься найти тайный выход?
Давненько я на ногах не стояла. Конечности затекли и теперь неприятно покалывали.
Здесь даже подкоп не сделаешь. Разве что половицу попытаться оторвать, вдруг за ней подвал или что-то подобное.
— А ты решила сдаться? — удивленно воскликнул блондинчик, стуча по дереву. — Или чтоб ты зашевелилась тебя надо назвать "подстилкой"?
От последнего слова передернуло, снова пробуждая давние воспоминания.
— Зачем ты это делаешь? — искреннее недоумение без злости и ненависти.
Простой вопрос "зачем?". Всегда хотела узнать, чем руководствуются люди, делающие выводы на основании слухов.
Можно понять озлобленных подростков. У них в крови бушуют гормоны и прет максимализм, приправленный садизмом. Но ведь Пантин уже не подросток. Он явно перерос пустые эмоциональные всплески.
— Нравишься ты мне, — выдал блондинчик будто очевидную истину.
Руки опустились вместе с челюстью. Глаз, кажется, задергался.
— Учти, шутка несмешная.
— Кто сказал, что я шучу? — Пантин оскорбленно фыркнул.
Всевышний, да что с ними такое?! Эти мужчины… хоть в лес беги!
— Пантин…
— Липова, успокойся, — перебил меня. — Я за тобой бегать не собираюсь. Ты мне нравишься, но я себя уважаю и как Васильев хвостом ходить не стану.
Я нахмурилась, хотя он едва ли разглядел мои эмоции.
— Мы с Лисом друзья.
— И как друг он угодил на Аляску? Послушай, ты либо слепая, либо претворяешься. Так не бывает. "Просто дружбы" не бывает. Мороз, в отличие от тебя, более прозорлив.
— Лиса наказали.
— За что? За посещение тебя в больничном крыле? — неприкрытая ирония вконец обезоружила.
— Мороз показал ему…
— Где его место? — снова перебил меня. — Так Лис не дурак, соображает получше некоторых, не видящих дальше собственного носа. Васильев прекрасно знает — с Морозом ему не тягаться, но и игнорировать себя он не может. И я его понимаю.
Спящее все это время раздражение просилось наружу.
— Да вы что, издеваетесь?! Половина Академии сохнет по одному, по другому и по тебе в том числе. Или что, ты обделен женским вниманием? Я сама видела виснущих на тебе девчонок. Так почему я? Чего вы во мне-то нашли?! Сисек выдающихся нет, задница на твердую чертверочку. Не уродка, да, но и неземной красоты у меня нет. Вот нет ее и все тут!
Пантин застыл возле дальней стены.
— Дура ты, Варя, — выдал он беззлобно.
Я уже приготовилась к едкому ответу, к яростным репликам и словесной дуэли. А он просто… просто…
— Дело же не в сиськах и заднице, хотя с этим у тебя полный порядок, — начал объяснять Пантин словно маленькому ребенку. - В тебе есть то, что притягивает. Неуловимо. Это чувствуешь, читаешь во взгляде, в движениях, улыбке. Ты заряжаешь энергией… светлой, как солнышко, что ли. Рядом с тобой хочется находиться. Даже просто мимо пройти.
Пантин встал напротив, засунув руки в карманы брюк.
— Ты не видишь свои глаза, но в них отражается та самая жизнь, которой все отчаянно желают. Я не знаю, через что ты прошла и кому продала душу, чтобы сохранить сияние как в глазах ребенка… — он покачал головой. — Нет, ты точно не продавала душу. Таких как ты одна на миллион. И я не преувеличиваю. Закрой рот, — сказал мягко, — я еще не закончил. Я могу лишь мечтать встретить когда-нибудь свою любимую с таким желанием жить. Так вот, Липова, если ты превратишься в унылую, скучную, пустую куклу, клянусь, я тебя убью. Чтоб не мучилась.
— Я…
Слова застряли, разбежались тараканами в разные стороны, не желая складываться в связное предложение.
Он серьезно? Все… что сказал?
Не похоже на шутку или прикол… и даже не издевательство…
— Я… ты преувеличиваешь, — выдала более-менее внятно.
— Дура, — беззлобно вздохнул он и притянул меня к себе будто старший брат, которого у меня никогда не было, но ощущения именно такие.
Утыкаться носом в его плечо по меньшей мере странно. Мы вроде враги… или нет? Да какая теперь уже разница? Я не хочу с ним воевать. Ну, разве что иногда. Для поднятия боевого духа.
— А Морозу повезло, — усмехнулся Пантин.
— В чем?
— Пахнешь ты сладко, — он уткнулся носом в волосы и жадно вдохнул.
Хорошо, что здесь темно и он не видит моего раскрасневшегося лица. Нехитрый жест смутил не меньше, чем если бы это были страстные поцелуи.
Дверь врезалась в стену. В тишине звук показался громом небес.
— Как трогательно, — с притворным умилением протянула похитительница. — Сейчас расплачусь.
Пантин напрягся. Мне даже отпускать его не хотелось. Он — мой спасательный круг.
Предыдущая встреча с дамочкой проходила в полном безразличии с моей стороны, теперь же эмоции бьют через край. Особенно после неожиданного мешка по голове в виде откровений блондинчика.
— Ты, — указательный палец направился на Пантина, — сидишь здесь и не шумишь. Будешь мешать и я тебя убью.
Поежилась от ласкового тона, не сочетающегося со словами.
— А ты — со мной, — ее "добродушный оскал" не вызвал желания за ней последовать. — Хватит обжиматься, в конце концов! — раздраженно прикрикнула она, а я еще сильнее вцепилась в друга... врага... неважно!
— Я пойду с ней, — заявил Пантин.
— Како-ое благоро-одство, — протянул мелодичный голос, испорченный нотами сарказма. — Здесь командую я! Еще раз пикнешь невпопад и будешь сидеть со сломанной рукой.
— Да ну? Проверим? Как по мне, ты просто озлобленная сука.
Я не сильна в тактике ведения переговоров, но что-то мне подсказывает, направление выбрано в корне неверное.
— Ты что творишь? — зашипела на него.
