— Мы вывели биологическое вещество. Новейший микроэлемент. Несколько сот граммов, рассеянные с воздуха, могли бы справиться с напастью.
— Тоже у Лукина. Я же говорю, он оставил нас с пустыми руками. Если вы его видели, то, может, заметили? Вещество ярко-красного цвета.
Кана вспомнил ампулы, которые Лукин бережно забрал еще в бункере. Выходит, все это время вещество лежало в кармане милейшего дока.
— Я вижу, что он вас тоже обвел вокруг пальца, — сказал Климов, внимательно наблюдая за парнем. — Что ж, не вы первый, и не вы последний.
— Как мне убедиться, что это вы не обводите меня вокруг пальца? — хмуро спросил Кана.
Климов порылся в карманах и выудил толстый телефон с мощной антенной.
— Вы оставили кого-нибудь рядом с Лукиным? Позвоните и убедитесь. Это спецсвязь со спутника, типа экстренной для спасения в горах, пробьется по городу, куда угодно.
Кана схватил спасительную соломинку и набрал по памяти номер Айки. Надеялся услышать голос любимой девушки, но ответил Лукин.
— Как дела, коллега? Наверное, теперь я могу тебя так называть? — и зашипел в трубку, как змея.
Вызов оборвался и вместо коротких гудков наступила мертвая тишина.
Глава 17
Тихий город
И снова Кана сломя голову покинул территорию госпиталя.
Он мчался почти в полной темноте по улицам Алмурты на мощном самосвале. В кузове располагалась передвижная лаборатория. Автомобиль любезно предоставил реабилитированный Климов.
Кана немного путался с управлением, отчего рычаг переключения передач дико скрежетал. Зато самосвал ехал, давя саранчу колесами, как попкорн и это было самое главное.
Он спустился вниз по погруженному во мрак проспекту Дружбы и Согласия, свернул на Альфарабиус в нарушение всех правил дорожного движения. Саранча продолжала устилать сплошным ковром дорогу и самоубийственно прыгала на желтый свет фар.
Под пешеходными переходами все также колыхались темные ковры бугристой массы. Кана разгонялся на полную скорость и проезжал опасные гнезда. Возле одного из таких мест на грузовик скакнула было исполинская саранча, толкнула в бок, чуть не перевернула. Кана крутанул руль, едва не улетел в кювет, но все-таки увернулся.
Вскоре он проехал место, где встретился с солдатами. Там все еще стояли покинутые армейские грузовики. На дороге лежали разбитый самолет и перевернутый автофургон.
Если дорога к госпиталю заняла весь день, то обратно он вернулся за полтора часа. Вот что значит беспокойство за жизнь любимой девушки.
Въехал во двор Руса, как в свой собственный. Фары высветили автомобили, детскую площадку, скамейки и двери подъездов. Всюду сидела саранча.
А еще дальше, перед въездом в паркинг, лежал труп человека в полицейской форме. Кана не видел лица и погон, его заслоняли две саранчи, но был уверен, что это Аман. Бедолага так и не довез арестантов до отделения полиции.
Ворота паркинга гостеприимно подняты вверх. Хотя Кана готов был поспорить, что когда он уезжал утром, ворота были опущены.
Он вылез из грузовика и побежал в паркинг. Внутри светили редкие лампы, стояли автомобили. Завернув за угол, Кана увидел Айку. Девушка сидела на полу и смотрела на Кану. Он и не подозревал, что может увидеть ее такой испуганной.
Кана рванул к Айке. Она вскинула руку и крикнула:
— Нет!
И Кана остановился, как вкопанный. Хотел спросить, что случилось, но из-за джипа рядом с девушкой потекла огромная темно-рыжая полоса со множеством плавно струящихся желтых лапок. На переднем ее крае высился знакомый силуэт. Профессор Лукин, собственной персоной. Вместо рук тоже маленькие лапки, изо рта растут мощные изогнутые шипы, вместо ушей длинные усики-антенны. Глаза огромные и черные, на половину лица.
— Это что же такое, едритьзаногуалюминий, — пробормотал Кана. — И ты туда же, Евгений Константинович?
— Здравствуй, мой друг, — прошипел Лукин. — Как тебе мое новое обличье? Я теперь самая настоящая сколопендра.
— Ни хера себе ребрендинг, профессор, — поразился Кана. — Впечатляет, не спорю.
Огромная полоса струилась вокруг Айки, почти заслоняя ее мощным длинным туловищем. Конец сколопендры все еще тянулся из-за джипа. Верхняя часть начала подниматься над полом и вскоре Лукин уперся головой в потолок.
— Один вопрос, Канат, — прошелестел тихий голос профессора. — Ты со мной или против меня? Вместе мы могли бы перевернуть этот мир вверх дном.
Кана посмотрел на Айку и медленно покачал головой.
— Даже если бы вы не обманули меня, а с самого начала сказали правду, то и тогда я бы отказался. Зачем мне переворачивать и захватывать этот мир? Это нужно только безумным животным, вроде вас. А я все-таки не животное, Евгений Константинович. И не хочу им быть.
— Ну и глупый же ты мальчишка, — прошипел Лукин. — Тогда смотри, как умирает твоя девушка.
Он сжал кольцо вокруг Айки, схватил ее многочисленными лапками и уже хотел вонзить в нее изогнутые шипы, но Кана оказался рядом. Вскочил на твердую спину из прямоугольных блестящих пластин, прыгнул вверх, заслонил девушку и схватил Лукина за толстые челюсти.
Преображенный профессор дико царапался лапками и шевелил челюстями. Он оказался невероятно силен, Кана сразу понял, что долго его не удержит.
Внизу в смертельных объятьях хрипела Айка. Кольца сколопендры продолжали сжимать ее.
Выпускать Лукина было нельзя и помочь Айке тоже не получалось. Кана отчаянно соображал, что делать дальше, и не мог ничего придумать.
И тогда из-за автомобилей выбежал доблестный Рус с топором в руках. С диким криком хрястнул по туловищу сколопендры, потом еще и еще. Лукин дрогнул и ослабил напор на Кану.
В лицо Русу брызнула внутренняя жидкость, кровь сколопендры. Кажется, обожгла, потому что неистовый поклонник завизжал от боли. Но, надо признать, не отступил и потащил Айку из колец насекомого.
Тогда сколопендра сосредоточилась на фаланге. Лукин поднял длинное туловище еще выше и ударил Кану о потолок. Потом развернулся и шмякнул об опорную колонну. У Каны потемнело в глазах. Он ослабил хватку и свалился на холодный бетон. И тут же над ним навис бывший приятель Лукин.
Кана ощутил, как один ядовитый клык вонзился ему в плечо. Он с трудом удержал второй возле своей груди. Тело пронзила дикая боль.
Лукин обхватил его в кольца, свернулся вокруг, царапал многочисленными коготками на лапках. Кости парня затрещали. Он уже успел попрощаться с белым светом, когда хватка Лукина снова ослабла.
Оказывается, храбрый Рус продолжил бой. Он ударил многоножку по туловищу несколько раз топором и настолько успешно, что почти перерезал туловище надвое. Айка сидела на полу в сторонке.
