оборачивается.
Я киваю в знак приветствия, и он снова утыкается в «ящик».
– Новости смотришь, Картер?
Я бросаю взгляд в сторону кухни: там Слоун протирает салфеткой стойку бара. Я со своего места вижу ее, а Эйса со своего – нет.
– Иногда, – говорю.
Слоун поднимает на меня взгляд и накручивает локон на палец. Я поглаживаю губу, и тогда она наматывает пряди на три пальца, на пять, а потом дергает себя за волосы уже обеими руками. С ума, мол, схожу.
Заставляю себя пройти в гостиную и сажусь рядом с Кевином.
– Почему спрашиваешь? – интересуюсь у Эйсы.
Он переключает очередной канал.
– Да вот, про папашу ничего не слышно. Хочу убедиться, что он не подох и что меня не возьмут за мокруху.
Говорит так беспечно, будто его каждый день берут за убийство. Я киваю, но про то, что его отец жив, молчу. Он даже не сильно-то пострадал: казино вызвало «Скорую», отец Эйсы отделался переломом носа и челюсти. Он даже обвинений не стал выдвигать. Все это рассказал мне Далтон, наведя справки.
А еще он выяснил, что отец Эйсы – наркоша с диагнозом «параноидная шизофрения» плюс у него хренова туча других проблем со здоровьем. Как ни печально, где-то в глубине души я даже сочувствую Эйсе: могу только догадываться, каково было расти с таким предком. Впрочем, сочувствием дело и ограничивается. Оно, кстати, не мешает желать Эйсе смерти.
Сведения о его отце я предпочитаю утаить. Пусть в кои-то веки потревожится из-за последствий своих поступков.
Он вздыхает, дважды пролистав все новостные каналы, потом встает и швыряет пульт Джону.
– Чтобы все руки вымыли. Моя невеста постаралась на славу, не дай бог кто-то из вас, утырков, сядет за стол с грязными лапами.
Сказав это, он поднимается к себе, а когда дверь его спальни закрывается, я перевожу взгляд на Кевина. Тот смотрит в сторону лестницы.
– Пиздец, он странный, – говорит.
Джон принимается переключать каналы и замечает:
– Удивил.
Никто и не думает мыть руки, так что я встаю и, пользуясь случаем, иду на кухню. Слоун как раз достает из духовки рулет.
– Привет, Слоун, – как ни в чем не бывало говорю, проходя мимо.
Она смотрит на меня без улыбки. Взглядом дает понять, что надо переговорить. К сожалению, сейчас для этого не лучший момент. Я открываю воду, а Слоун несет рулет на стойку, там ножом принимается отделять его от противня.
– Я сегодня никакая, – шепчет она, стоя рядом.
Я убавляю напор воды, чтобы лучше слышать.
– Он врал мне про пособие брата. Я разозлилась и все ему высказала. Хотела уйти, но он взбеленился.
– Слоун, – тихо говорю я. – Ты не пострадала?
Она пожимает плечами.
– Я уже пришла в себя, а вот с Эйсой что-то не так. Мне страшно. Он полчаса в одежде просидел под душем, а потом когда я вернулась из магазина с продуктами, то увидела его у бассейна. Он там сидел в шезлонге и пялился на воду. Потом как начнет хлопать себя рукой по лбу! Тридцать шесть раз ударил, я считала.
Господи боже.
От испуга во взгляде Слоун мне самому становится дурно. Надо ее забрать. Взять за руку, пока Эйса в спальне, вывести отсюда и увезти, к чертям собачьим.
– Теперь он все твердит про какой-то сюрприз. Типа мы что-то там отмечаем, поэтому вас и позвали на ужин, – шепчет Слоун. – Что за повод, я даже представить боюсь.
Сверху доносятся шаги Эйсы. Похоже, он сейчас спустится. Слоун хватает противень и идет к столу.
Пацаны, видимо, тоже услышали, как Эйса спускается, потому что кидаются к раковине мыть руки.
Мы как раз помогаем Слоун накрывать на стол, расставляем угощения, когда приходит Далтон. На часах еще без пяти семь, но при виде Эйсы на лестнице Далтон извиняется за опоздание.
– Ты не опоздал, – успокаивает его Эйса. – Как раз вовремя.
За столом я оказываюсь прямо напротив Эйсы, Слоун – по диагонали от меня. Все передают друг другу блюда и выкладывают себе на тарелки еду. Царит странная тишина. Наконец Эйса берет в руку вилку и говорит:
– Помолимся?
Все молчат. Мы только смотрим на Эйсу, не понимая, шутит он или кому-то правда надо начать молиться, пока он не психанул.
Эйса громко ржет:
– Вот вы дебилы! – и набивает рот картофельным пюре.
Джон говорит:
– Второй званый ужин подряд. В чем дело? Это на тебя так семейная жизнь влияет?
Эйса щурится, глядя на Джона, потом запивает картошку пивом.
– Где Джесс?
Джон пожимает плечами.
– Я ее уже несколько дней не видел. Походу, мы расстались.
Эйса хихикает и глядит на меня.
– А где Тилли?
Большим пальцем провожу по нижней губе.
– Работает. Может, позднее заглянет.
Отпив еще пива, Эйса облизывается.
– Было бы круто, – говорит он потом и смотрит на Далтона. – А ты че вечно без телки?
Далтон отвечает, жуя рулет:
– Она живет в Нэшвилле.
Эйса кивает.
– Звать как?
– Стеф. Она певичка. Это из-за нее, кстати, я чуть не опоздал. Подписала сегодня контракт на запись и позвонила мне, рассказывала, – сообщает он с гордой миной.
Меня так и распирает от смеха, ведь никакой Стеф нет и в помине. Далтон все на ходу сочинил, а Эйса схавал как миленький.
– Круто, – говорит он.
Далтон ему нравится. На Далтона он смотрит без капельки подозрительности, не то что на меня.
– У тебя, Картер, че-то с пастью не так?
Я смотрю на него, выгнув бровь.
– Ты ща губу себе в мясо сотрешь.
Я и сам не заметил.
– Все норм, – говорю, убрав руку ото рта и упихивая за щеки мясной рулет. Провоцировать Эйсу очень не хочется. Особенно если учесть, как он себя в последнее время ведет.
Эйса тоже отправляет в рот кусок рулета и опускает руки на стол.
– Короче, – говорит он, – я приготовил небольшой сюрприз.
С улыбкой смотрит на Слоун.
– И какой? – осторожно спрашивает она, тяжело сглотнув.
Эйса уже хочет ответить, когда в дверь громко стучат. Он раздраженно оборачивается, бросив со звоном приборы на тарелку, и оглядывает нас.
– Вы кого-то ждете? Прямо посреди ужина, сука?
Никто не произносит ни слова.
Эйса встает из-за стола, швыряет рядом с тарелкой салфетку и идет в гостиную. Слоун переводит взгляд на меня. В ее глазах испуг и вместе с тем облегчение, ведь Эйсе помешали сделать пресловутый сюрприз. Я же смотрю на Далтона – он лишь выгибает бровь.
Мы все следим за Эйсой. Он некоторое время глядит в глазок, потом прижимается лбом к двери и выдает:
– Бля. – Кидается
