Книга Полихромный ноктюрн - Ислав Доре

мост над крепким напитком, на него положил небольшой кусочек сахара. Уронил на затвердевший белый компонент дюжину капель тоника желтоватого оттенка, потом поджёг озеро под мостом столового прибора. Зельевар-любитель совершал свои действия медленно, со знанием дела. Синеватое пламя выстраивало языками маленькую птичью клетку. Сладкий тоник слегка вспенился, быстро опрокинул его и размешал. Прождав пару секунд, задул уже почти невидимый огонь и выпил всё содержимое стакана за один глоток.

Тёмное небо подзаборным пьяницей облёвывает плоско-круглую. Густые капли бьются о крыши домов, прыгают по брусчатке. Невыносимое зловоние разноситься по округе стаей свихнувшихся птиц. Грязная толпа свинорылых созданий, радостно повизгивая, стоит на площади рядом с резиденцией, рядом со статуей Пакатора. Косозубые смеются, указывают уродливыми пальцами на склонившихся вермундов. Микгриб посмотрел на обливающихся слюной свиноподобных людей, или же человекоподобных свиней, — понимающий всю несправедливость выпрямился, встал во весь рост. Из живой стены вывалился одноглазый бродяга в рваных лохмотьях и выкрикнул переполненным издёвкой голосом: — Что встал, констебль? Запасные ноги… что ли есть? Я тебе уже говорил… как шерсть не цепляй, верным не станешь, — пробурчал ловчий и, рассмеявшись, продолжил: — Ты никогда не станешь таким, как он. Ты блеклая пародия на него. Может, поэтому Бургомистр и мундиры что-то от тебя скрывают? Бедному щенку не рассказали про семейное гнёздышко. Ну, теперь уже руины. Недоразумение должно исчезнуть! Проваливай, тебе одёжка не по размеру. Просто испарись… как тот любопытный астроном.

Из живой массы выбежали изуродованные сироты из приюта, начали кружиться вокруг Андера; кружились роем злобных и жужжащих мух. Мелкие уродцы хлопали, били по нему тонкими лапками, выкрикивая: — Вы не на своём месте. Квадраты никогда не рады треугольнику!

Шестипалый внимательно наблюдает за полуживым хороводом. Высокомерно улыбается, безостановочно щёлкает челюстью и безмолвно потешается. Его нисколько не волнует вся несправедливость происходящего на площади под зловонным дождём. Между капель рвоты людоеда пронеслись звуки, отдалённо напоминали искажённый человеческий плач.

Микгриб пытается что-то сказать, но слова не вылетают из его рта, будто бы разбиваются об зубы — растворяются в беспомощной немоте. Тут бессильный слышит знакомый слог: — Всё, чему я научил тебя, оказалось бесполезным, — произнёс отец, выходя из толпы. — Ты уже добился большего, чем я. Теперь открыты новые горизонты. Осталось сделать шаг на встречу к ним. Но для начала…необходимо выбраться из построенного мной лабиринта заблуждений. Обернись и встреться с его обитателем.

Андер поворачивает голову: существо в чёрном саване, оно скрипит зубами и протягивает ржавый клинок. Заложник сна без промедлений хватает этот клинок, наносит удар прямо в брюхо злобного создания. Потом ещё один и ещё один. Когда оно падает, срывает всепоглощающую ткань, открывает размытое лицо.

— Добро лишено всякого смысла. Избавься от лишнего груза. Береги себя и только себя, — проговорил обитатель заблуждений родным голосом. — Ла…ла-а. Лабиринт состоит из обмана. Я не был тем, кем меня считали. Всё ложь. — Стоя над поверженным телом, гвардеец замечает — Дерана больше нет.

Подул ветер. Грузная дверь резиденции приоткрылась. Из неё вышли Лицлесс Ванригтен и Бургомистр Тэттор. Толпа тут же замолчала, каждый неловко опустил глаза. Господа приблизились к Микгрибу и по-дружески положили ладони ему на плечи.

— Я сделал правильный выбор, когда избрал тебя в вермунды. Это просто они ошибки, которые не годятся быть верными мундирами. Они не понимают… кому и чему следует быть верным, — с сочувствием сказал глава города.

— Да, мой друг. Ты заслуживаешь куда большего, чем имеешь, — однотонно поддержал господин Лицлесс. — Скажи, ты же не позволил этим сказкам про Фавилл обмануть себя? Ты же был там, видел всё воочию. А спектакль в моих подвалах? Дешёвая инсинуация! А после того через что ты прошёл, Шестипалый поставил тебя на колени перед этими вот? Так не годится, мой друг, так не годится. Совсем не удивлюсь, если он попытается вывернуть правду, чтобы оправдать свою жажду власти. Поэтому… берегись морока его слов, не позволь себе усомниться в Министерстве. Тянись к Министру, он сделает тебя рыцарем ордена Капиляры. Что уж там… будешь Магистром! Магистр Ордена рыцарей Капиляры Андер Микгриб, прозревший иизбавившийся от пут лжи. Великолепно звучит! Но об этом потом, сейчас тебе необходимо быть готовым ко всему. Кто знает… какими будут последствия вмешательства. — Ванригтен излучал некое тепло, а его уверенный тон внушал доверие; особенно явным это стало на безобразной площади, где собрались его противоположности.

Неожиданно дождь прекратился. Солнечный луч пронзил угольно-чёрные тучи, бургомистр вместе с Лицлессом заботливо приобняли Микгриба, увели на правильные тропы.

Пробудившийся вермунд с трудом поднял веки, обнаружил себя в кресле. Головная боль молотком стучалась в затылок и в левый висок, а лоб покрылся холодным потом. Пытаясь вспомнить сон, ощутил на языке необычное послевкусие, что превращалось в одну простую мысль: «Я заслуживаю большего».

8. Цилиндр и хищный оскал

Всегда, во все времена, люди покидали родные края. Кто-то бежал на поиски лучшей жизни; кто-то прятался от последствий своих не всегда обдуманных действий; или же, следуя далёкому зову, отправлялся в путешествие. Не все оставляли предупреждение о своих намерениях. Иногда не было даже каракуль на клочке пергамента. Таких считали пропавшими. Меньшинство судачило про исполнителя этого фокуса, в чьей ромашковой шляпе растворялись соседи. Сторонники версии приводили настолько убедительные доказательства, что они казались полным абсурдом или ловко продуманным обманом. Однако после кораблекрушения в Глухом море(и это сложно было отрицать) волна исчезновений уменьшилась в значительной мере, можно сказать — остановилась. Неужели затишье?

Спокойствие не может длится вечно — проявилась зыбь, предвещающая беду. По ночам можно было услышать трескучие крики, вырывавшиеся из самых тёмных тупиков. Когда кто-либо отваживался пойти на выворачивающий внутренности стрекот, то упирался в пустоту городских надземных тоннелей. Словно показалось или вовсе приснилось. Исполненные отвагой завсегдатые питейных заведений опрокидывали порцию, тихо перешёптывались между собой, с опаской винили во всём Воронов и того самого Хора. Обвинения подкрепляли количеством чёрных птиц, которых в последнее время уж слишком много разлеталось над городом. Для обитателей «Пьяной коленки» тревожные знаки показывали себя на обыкновенных предметах. Домыслы не обходили и брусчатый камень под ногами. Отдыхающие господа верили — появление на нём трещинок предупреждает о приближении злого духа из Обратной башни, слуги Анстарйовая, врага Сахелана. Хоривщина поджидает за углом, выбирает себе жертву, а потому нужно быть готовым. «Жадные Гавраны взмахивают крыльями, призывают Хора, шагающего по другой стороне мира. Он не жаден — нет, он другой. Он кровощедр. Когда найдёт способ освободить Старую войну, то всех ждёт нечто такое, что сделает из смерти