хватаю бумажник, достаю несколько купюр и бросаю их на стол, оставляя наши блюда недоеденными. Я говорю ей, чтобы она держала свои вещи, практически вытаскивая ее за дверь. Ее каблуки волочатся по бетону, а она все время спрашивает, куда мы идем. Моя машина удобно припаркована сзади, в углу. Когда мы доходим до нее, я прижимаю ее к двери и впиваюсь губами в ее губы, давая волю рукам, чтобы исследовать ее тело.
Мне все равно, кто нас увидит. Адреналин бурлит в моей груди, высвобождая какого-то дикого зверя, отчаянно желающего вырваться на свободу. Мои руки двигаются сами собой, скользят по ее бедрам и касаются ее попки. Она такая упругая и прекрасно сидит в моих руках.
Черт, что я могу сделать с этой задницей. Широко раздвинуть ее ягодицы, медленно ввести член в ее задницу, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Видеть, как боль, смешанная с удовольствием, вырисовывается на ее лице. Слышать, как она зовет меня по имени, отчаянно и неуправляемо.
Она обхватывает меня руками за шею, крепко прижимается ко мне, как будто от этого зависит ее жизнь. Ее запах опьяняет и доводит меня до грани безумия.
Между ее стонами я прижимаюсь губами к ее мочке уха: — Давай уйдем. Сейчас.
— Куда? — справляется она между вдохами.
— Куда угодно, — умоляю я с отчаянием, — К тебе домой, в офисе, в моей машине.
Она сжимает губы с такой силой, что ее язык прижимается к моим, нежно посасывая, пока я сильнее вжимаюсь в ее тело. Я не могу контролировать себя, и знаю, что она так же поражена, целенаправленно прижимая свою киску к кончику моего члена.
— Ну же, пожалуйста, — снова умоляю я, — Я согласен на то, чтобы ты отсосала мне.
Она улыбается мне в рот, тянется вниз и поглаживает мой ствол снаружи брюк.
— Мне нравится получать, — напоминает она мне, — Но для тебя… Я могла бы отсасывать тебе до тех пор, пока ты не будешь выкрикивать мое имя и трахать меня в рот.
Кровь приливает прямо к тому месту, где она гладит, заставляя меня выгибаться в агонии, отчаянно желая вдуть ей в рот прямо сейчас. Я прижимаюсь к ней крепче. И вдруг, без предупреждения, воздух холодно прижимается к моей коже, когда она резко отстраняется.
— Я не могу, не сейчас, — задыхается она.
Я снова скольжу рукой по ее бедру, целенаправленно задевая трусики. Они промокли.
Твою мать. Кто-нибудь, убейте меня, прямо сейчас.
— Ной, пожалуйста, остановись. Я не могу… Я должна уйти, — умоляет она с отчаянием, заставляя меня отстраниться от ее тела.
Отстраняюсь, потеря контакта ударяет по мне, как разрушительный шар. Мое дыхание, неровное и поверхностное, медленно выравнивается, и, прижав ее прекрасное тело к моей машине, я бросаю на нее еще один взгляд.
Я вижу это в ее глазах, желание и нежелание остановиться прямо сейчас, но я также вижу что-то еще, почти печаль. И тут мне приходит в голову: «Потому что я уже видел этот взгляд раньше — это взгляд вины». Это объясняет ее необычное поведение, ее первоначальное отвращение к мужчинам и ее нерешительность в том, чтобы открыться мне.
Какой-то ублюдок сломал ее.
Каждая часть меня знает, что я должен уйти, но я хочу ее так, как никогда не мог себе представить.
— Я отпущу тебя, — говорю я ей, — Но только сейчас. Не навсегда.
Она кладет руки мне на щеки, приближая мое лицо к своему, и нежно целует меня в губы: — Я заглажу свою вину перед тобой. Больше, чем ты можешь себе представить, — она разворачивается и начинает идти к своей машине.
Я сосредоточен на том, как ее бедра раскачиваются из стороны в сторону, без устали дразня меня. И как раз когда я думаю, что контролирую свое дыхание, она поворачивается, посылая в ответ кокетливое подмигивание и одновременно с этим поцелуй.
Она чертовски красива.
Может, я и успокоил свой член, но мое сердце так же бешено колотится рядом с ним, отчаянно борясь за первое место.
Девятнадцатая глава. Ноа
Так вот каково это — быть раздавленным.
Думать о ней весь день и ночь.
Когда по радио звучит какая-то песня, она напоминает мне о ней. А я не люблю романтические песни. И все же, по какой-то извращенной причине, я переключаюсь на радиостанции с балладами на повторе. Где-то в этой вселенной пропали мои яйца.
Каждый свободный момент я умоляю ее встретиться со мной. В основном это ланчи или быстрый кофе, а ночью она всегда привязана к Скарлетт. Оба наших графика суматошны, мой занят встречами, которые идут одна за другой. И поскольку мы все еще на людях, мои руки должны оставаться при себе, к моему большому разочарованию.
Во время нашего второго обеда она дала понять, что из-за таблоидов мы должны выглядеть цивилизованно, потому что последнее, что нужно Скарлетт, это чтобы ее помощницу застали занимающейся сексом на парковке.
И поэтому с того дня я не прикасался к ней, даже не поцеловал.
Карма, к радости, натянула поводья и начала вендетту против меня.
Чтобы подчеркнуть и заставить себя звучать совершенно нежелательно, прошло четыре дня с тех пор, как я довел ее на парковке.
В четверг она прилетела в Сан-Франциско, чтобы встретиться с представителями журнала, которые делают четырехстраничный материал о Скарлетт. Из-за того, что встреча затянулась, она опоздала на самолет домой и вынуждена остаться на дополнительную ночь в отеле.
Она звонит уже поздно, ее имя появляется на моем экране, когда я забираюсь в постель.
— Вы звоните мне, чтобы заняться сексом по телефону? Потому что если да, то я беру доллар за минуту, — отвечаю я, ухмыляясь.
— Звучит дешево, — поддразнивает она, — Такой мужчина, как вы, наверняка мог бы получить больше.
— Может быть, — говорю я, не в силах скрыть улыбку, — Ты одна в отеле, не можешь удержаться?
— Я уже это сделала. Сейчас я листаю киноканал, пытаясь найти что-нибудь посмотреть.
Я кашляю, в горле щекочет, когда я почти задыхаюсь от ее слов. Как ей удается делать это со мной все время? Меня отвлекает жужжание. Отодвинув мобильник от уха, я вижу сообщение от Кейт.
Кейт: Мой швейцар пригласил меня на свидание. Я сказала, что встречаюсь с кем-то, и теперь мне неловко каждый раз, когда я прохожу мимо него. ПОМОГИТЕ МНЕ.
Покачав головой с улыбкой, я подношу телефон к уху, чтобы снова сосредоточиться на Моргане.
— Ты в порядке, солдат? Кажется, ты не можешь подобрать
