вечера, господин призрак, – сказала я как можно более вежливо.
Он застыл, рассматривая меня с недоумением.
– Доброго вечера, госпожа.
Голос звучал сурово.
– Эм-м-м…
Я виновато улыбнулась, пытаясь придумать убедительное вранье, как я сюда попала. Но ситуация, вообще-то, поменялась, и в этом доме я вроде бы гостья, поэтому мне не нужно оправдываться перед страшными незнакомцами.
Мужчина сделал шаг вперед, протягивая ко мне руку – ладонь была крупная и сильная – словно хотел схватить меня за плечо и потащить за собой, разбираться, кто я и откуда. Я видела, как раздуваются его ноздри, чувствовала совсем не призрачный запах терпкого парфюма, слышала дыхание.
Нет, это точно не призрак.
Я отступила.
– Я не помню, чтобы вы заходили в дом. – Он нависал надо мной мрачной тенью, и мне пришлось смотреть снизу вверх, чуть задрав голову. – Как вы сюда попали?
– Через… зеркало, – призналась я, отступая еще на шаг.
Рука нащупала штору.
И ведь даже не соврала!
– Через какое такое зеркало?
На суровом лице снова появилось недоумение, но тут же исчезло. Губы сжались в тонкую линию.
– Через то, которое в комнате с камином, – сказала я. – Пришла сюда в компании желтоглазого парня с птичьим прозвищем. Ещё что-то нужно объяснять? – В моем голосе прорезалось нахальство, и я на всякий случай сбавила тон: – А вы кто?
Он выпрямился и тоже спрятал руки за спиной, прямой и строгий, но уже спокойнее.
– Меня зовут Якоб Хартман, – теперь голос звучал мягче. – Я дворецкий в этом доме. Мой лорд, увы, не предупредил меня о том, что его гость появится не один.
– Так получилось, – виновато сказала я.
Опасность отступила, и мне вдруг стало стыдно за возможную дерзость.
В конце концов, этот вот господин тут делом занят.
– Я не удивлен, – седые брови сошлись на переносице.
Похоже, о манере Кондора недоговаривать и забывать предупреждать о мелочах и деталях, здесь знают и просто привыкли.
Якоб, кажется, был готов тяжело вздохнуть и осуждающе покачать головой, но не сделал этого – просто потому что сдержался.
– Мне не успели сообщить о том, что вы здесь, – продолжил Якоб. – Сожалею, если напугал вас, но я не ожидал обнаружить леди в библиотеке его высочества, поэтому в первый момент подумал, что в дом пробрался кто-то, кому… не стоит здесь находиться.
– Его высочества? – теперь нахмурилась я.
– Вы не знаете, в чьи владения попали? – изумление Якоба было искренним, но все равно отдавало чем-то, похожим на сарказм.
Я покачала головой, прикусив нижнюю губу и сделав очень виноватые глаза.
– Его высочество – я так понимаю, Дар?
– Его высочество Антуан д’Альвело, наследный принц Иберии, герцог Арморики… – поправили меня с таким видом, будто бы я начала утверждать, что трава синяя.
А в море – действительно полно чудовищ.
Я вцепилась в штору.
Якоб прервал поток слов, которые были перечислением имен и титулов светловолосого парня, выставившего меня за дверь.
– Вижу, вы ошарашены, – с ехидцей сказал он.
– Невероятно, – согласилась я.
Хоть бы кто меня предупредил, я бы, наверное, чуть иначе вела себя.
– В таком случае, осмелюсь предложить вам свою компанию, леди…
Он замолчал на полуслове и выжидающе посмотрел на меня.
Я не сразу поняла, чего от меня хотят, и Якоб еле заметно кивнул.
– Или вы не леди?
– Мари, – я протянула ему руку, все-таки отцепившись от несчастной шторы.
– Леди Мари… и все?
Рука дворецкого застыла в паре сантиметров от моих пальцев.
– Пока просто Мари, – сказала я.
– Вот как. – Он все-таки пожал мне руку медленно и осторожно. – Здесь есть гостевые комнаты, куда я с удовольствием провожу вас, просто Мари. Чтобы вы не заблудились в переплетении коридоров и не испугались еще кого-нибудь.
Он развернул меня лицом к выходу и слегка подтолкнул вперед.
– А можно… – начала я.
– Да, леди?
– А можете показать мне дом?
Якоб изумленно замолчал на какое-то время.
– Конечно, – сказал он неохотно. – Если это как-то искупит нерасторопность того лакея, который не успел предупредить меня, и мою собственную вину, я покажу вам дом. Прошу.
И он снова указал на дверь – на ту, из которой появился.
Почему-то мне показалось, что если я попытаюсь бежать, сильные пальцы Якоба просто сомкнутся на моем плече крепко и совсем не так осторожно, как на моей ладони.
***
Что делают бойкие героини-попаданки, когда им встречается настоящий, всамделишный принц?
Чаще всего – влюбляются в него без памяти с самого первого взгляда. Ну, для начала, конечно, хамят и фыркают для вида – так, чтобы никто не догадался, что сердечко уже екнуло. Нужно же показать этим принцам, кто тут главный, чтобы не навоображали себе невесть чего! Иногда, конечно, от избытка чувств падают в обморок, или там оказываются перед принцем в совершенно неподобающем виде, или вообще не знают, что это принц, поэтому умудряются перейти с ним на панибратское «ты», спустить пару лошадей и уже потом основательно нахамить.
В моем случае проявить характер не удалось и, видимо, уже не удастся. Наверное, это к лучшему.
Дворецкий не спускал с меня глаз, хотя старался подчеркнуть хорошее отношение к незваной гостье. Может быть, именно поэтому он, вняв моей просьбе, повел меня окольными путями, и я смогла увидеть пару парадных залов, галерею с портретами каких-то важных и очень красивых людей – преимущественно мужчин, хотя пара женщин, немолодых и не то чтобы красивых, тут тоже была. Якоб был предусмотрителен и вежлив. Он открывал двери, он пропускал меня вперед, он щелкал пальцами, чтобы зажглись волшебные кристаллы, и большую часть времени молчал, предоставляя мне самой разглядывать мир вокруг и делать свои выводы.
На галерее с портретами я сдалась.
– Якоб, простите, но кто все эти люди? – спросила я, по своему обыкновению пряча руки за спиной.
Ладони были холодными от волнения.
Так, глядишь, заведет меня мрачный дворецкий в темную комнату или подвал, и поминай как звали попаданку Мари.
Якоб ни капли не изменился в лице, хотя, думаю, мой вопрос мог показаться ему глупым. Как и я сама.
– Милорд коллекционирует портреты известных личностей, талантами которых восторгается и вдохновляется. По большей части это политики прошлого. Но есть парочка исключений. – Якоб махнул рукой в сторону портрета юноши, светлый лик которого выступал из тьмы. – Исследователи, ученые, капитаны морских судов, как, например, этот господин. Первооткрыватели и философы.
– А почему на глобусе было написано, что где-то могут водиться чудовища?
Я отвлеклась от портретов и повернула голову в сторону Якоба, чуть наклонив ее к плечу.
В этот раз Якоб не удержался
