времена, когда в нем еще хоронили, по земле ходили старые боги. Они странствовали по воде, как посуху, и оттого не нужно было ни маяков, ни кораблей.
Потом люди обратились к Тому, Кто Есть, не наделенному человеческими чертами. Далекое прошлое отступило назад, как отступают в туман вершины гор, когда корабль уходит в море.
Нестор думал, что эти россказни про склеп только легенда — пока слепой не привел его сюда. Если подойти к делу с умом, никто и не догадается, где искать вход. Нестор завалит его камнями, замаскирует травой. Засыплет колодец. Никто не докажет, что он совершил убийства. Никто и не поверит, что это сделал он — тихий, безвольный, незаметный человек. Нестор выждет положенное время, продаст лавку и выберет, где ему жить. Его картины увидят люди… Ему не придется вечно прятаться в этом проклятом месте. Не придется касаться страшного портрета, рисовать на нем дьявольские глаза.
Леандр. Бедный, глупый Леандр, так охотно переложивший все бремя решений на отцовские плечи, сотворивший себе кумира, восхищавшийся его хитростью и умом. Он страшно раздражал Нестора своей восторженностью, покорностью и глупостью, но он искренне любил брата и без влияния отца любил бы его еще больше.
Нестор прижался лбом к холодной столешнице. Цветные картинки мелькали в его голове. Вот городской праздник. Нестор смотрит представление, сидя на плечах брата, потом едет домой на багажнике его велосипеда. Вот Леандр возвращается из школы и украдкой сует братишке половину яблока и огрызок красного карандаша. Вот отец за какую-то провинность запирает Нестора в комнате, а Леандр стоит рядом, поникнув головой, но не смеет протестовать. Однако, как только отец выходит, брат просовывает под дверь книжку с картинками…
Ни за что не удастся склонить его на свою сторону.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Да чтоб я сдох! — Нестор резко поднялся со стула. — Жалею его, а ведь он меня, если что, не пожалеет!
Он разыскал в углу кухни топор, выскочил за дверь и поспешил к беседке. Бежать по мокрому песку было легко, и Нестор сам не заметил, как добрался до навеса. Мольберт с картиной стоял там. Невероятно, но он нисколько не пострадал от дождя.
Уже смеркалось. Нестор на цыпочках поднялся по ступенькам, подошел к картине совсем близко и занес топор.
— Я тебе докажу, — проскрежетал он сквозь зубы. — Я уничтожу свою плоть и кровь. Смогу уничтожить картину — значит, смогу уничтожить и брата.
Он зажмурился и хотел было опустить руку с топором, но не смог. Что-то держало его сзади. В шею дыхнуло горячим, и вместе с тем между лопаток продрал мороз.
— Эту ты не тронешь, — шепнула женщина.
Нестор крутанулся вокруг своей оси, но напоролся на песочное облако. Песок попал ему в глаза, в нос, в рот. Он кашлял, плевался, тер рукавом лицо, выронил топор, едва не отрубив себе ступню, а когда смог открыть глаза, никого уже не было.
Нестор вдруг почувствовал, что устал, страшно устал. У него не хватило сил даже поднять топор. Он поплелся обратно к маяку, добрался до своей каморки и рухнул в кровать. О портрете он не думал.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Выспаться всласть ему не удалось. Тот огромный, что топтал вечерами пляж, теперь встал у окна, загородив его собой. Нестору это не мешало — он прекрасно спал в темноте — но кто-то внизу принялся щекотать ступни великана, и тот зашелся смехом, от которого тряслись стены. Нестор швырнул в окно стулом и услышал звон разбитого стекла. Сейчас же на художника вылилось не меньше ведра воды.
Но как? Каморка-то почти на самом верху.
Нестор не заметил, что произнес последние слова вслух.
— Когда-то вода поднялась до этого уровня, — произнес женский голос в темноте. — Колдун вызвал страшный шторм перед тем, как умереть. Он проклял отцов церкви и навечно загнал их в море. Он проклял мертвецов, что лежали на местном кладбище, и они теперь ползают в песке, трещат сухими костями, как кузнечики. Он проклял тех, кто видел его казнь — всех до одного, даже детей. Превратил их в вечно беспокойных духов. Он проклял меня, сделал одним целым с собой. Я, как и он, изнываю от жара, и здесь, у моря, нет воды для меня.
— Где ты? — Нестор закрутил головой, но тьма вокруг стояла густая, как чернила. — Луны нет. Этот окаянный еще там?
— Не зови его так. Он оставался со мной все это время. Он дал слово моему отцу охранять меня, и слово свое держит. Все эти века… С тех пор, как мы приплыли из-за моря…
— Приплыли из-за моря, ты говоришь? Колдун… Огонь… — Нестор глухо взревел и потер затылок.
Упрямая мысль засела там, как гвоздь, и не желала вылезать.
— Ты… святая Элдера?
Женщина молчала.
— Брехня это. Святые на небе, а по земле после смерти бродят одни только слуги дьявола — как тот слепой. Человеку, осененному благодатью, колдун сделать ничего не может. Так меня учили.
— Одно, если колдун всего лишь прислужник, а другое — если сам дьявол. Он проникает во все людские помыслы. Нашел же он тебя на тайных тропках души. Он не отпускает меня. Вот уже несколько столетий я брожу неприкаянной. Мой свет был такой силы, что у него закрылись глаза. Все это время он искал человека, который поможет ему, и нашел только сейчас. Пятьсот лет в мире не было таланта, равного тебе.
— Мой дар для меня слишком тяжел, — вздохнул Нестор.
Он впервые облек это в слова и произнес вслух.
— Знаю. Я помогу тебе, вместе мы уничтожим его. За это тебе простятся все грехи. Надо всего лишь…
И тут снизу раздался голос:
— Нестор! Нестор! Ты спишь? Это я, Леандр! Открой!
Нестора будто приподняло чьей-то гигантской рукой за шиворот и шлепнуло так, что в голове зазвенело.
— Брат! Какого черта? Ведь он был здесь позавчера! Уйди, сгинь, нечистая сила, ведь он концы отдаст, если тебя увидит!
Святая в темноте расхохоталась. Смех ее был сухим и неприятным — будто в мешке перебирали горох.
— Он меня не увидит. Видеть нас можешь только ты. Он только чувствует нас, и ему страшно. Впусти его.
В спешке Нестор никак не мог найти выключатель. Фонарь он куда-то задевал с вечера. Ощупью, чертыхаясь, художник сполз вниз по лестнице, вывалился в темную кухню и обнаружил на столе спички и свечной огарок.
