Книга Разбитое Стекло - Тамора Пирс

— Нет, ‑ сказала Трис, разглаживая юбки. ‑ Мои ветерки нашли комнату, в которой была твоя магия, и я вскрыла замок, ‑ она показала ему пару шпилек для волос.

Это было последним, что он ожидал от неё услышать.

— Ты вскрыла замок?

Трис заткнула шпильки обратно в волосы.

— Браяр меня научил. Он сказал, что у меня талант к вскрытию замков. Услышать такое от него — большая похвала. Впрочем, твой замок особых сложностей не представил.

Подошёл Медвежонок, виляя хвостом. Кис почесал ему за ушами:

— Привет, Медведь. Хороший мальчик. ‑ Обращаясь к Трис, и уже менее ласковым тоном, он сказал: ‑ Сама вошла — сама и выйдешь.

— Нет, ‑ ответила она, в то время как порыв ветра пронёсся через открытое окно. ‑ Пошли. Мы идём на крышу. ‑ Чайм издала высокий, певучий звук, становившийся громче и тише в унисон со вспыхивавшими в её глазах искрами.

Кис поёжился. Он нюхом чуял дождь в порывах ветра.

— Я же сказал — нет. То, что начинается гроза, не означает, что я буду играться под дождём.

Трис сняла очки, и потёрла нос:

— Кис, я не прошу тебя играться, ‑ её голос был неожиданно мягким и рассудительным. ‑ Но мне нужно тебе кое-что показать.

— Не надо мне ничего показывать. ‑ Кис скрестил руки на груди. Он надеялся, что ей не было видно, что он дрожит: ‑ Только не во время грозы.

— Но всё же надо. ‑ На этот раз её голос был ещё мягче; в её спокойных серых глазах была такая же ласковость. Теперь она начала его пугать. Трис не была ласковой. ‑ Кис, покуда ты боишься молнии, ты будешь бояться свою силу. Но это не обязательно должно быть так. Ты — не тот же парень, которого ударило молнией на берегу Сиф. Я могу тебе это доказать.

Он упрямо затряс головой, хотя не мог сказать, отказывался он, или отрицал её слова. Снаружи по зеленоватому воздуху прокатился тишайший раскат грома. Кожа Киса пошла мурашками.

Трис глубоко вздохнула, и попыталась снова:

— Так, значит ты обучишься магии — но только до того места, где она начинает тебя пугать. Так вот, да? И как далеко ты так продвинешься? Магия не слушается приказов типа «досюда, и ни шагу дальше». Чем больше ты делаешь, тем лучше будет получаться, тем больше у тебя будет силы. Если не будешь на шаг впереди неё — если не научишься безопасно её высвобождать, — то она найдёт свой собственный путь наружу. Ты правда не хочешь, чтобы это произошло.

Кис снова затряс головой, сердце колотилось в его груди. Сказанное ею имело неприятное ощущение истинности. Несмотря на весь её пылкий нрав, она не склонна была к драме и преувеличению. Она раздражала, но также говорила прямо. И когда она говорила о магии, её слова почему-то имели больший вес, чем сказанное его дядюшками-магами. Ей было четырнадцать, с ней было трудно — но когда доходило до магии, она, похоже, владела своим ремеслом не хуже Нико или Джумшиды, и гораздо лучше Дэймы.

Трис подошла к окну, подставив лицо под порыв усилившегося ветра. Две тонких косички, которые свободно свисали по бокам её лица, забились на ветру.

Чайм подлетела, зависла перед Кисом, и издала звякающий звук. Завладев его вниманием, она подлетела к двери, и вернулась, как бы приглашая его. Она хотела, чтобы Кис вышел наружу.

Трис обернулась к нему, её косички всколыхнулись на ветру, будто тянущиеся к нему жадные руки. Она тихо сказала:

— Я думаю, что молния больше не может причинить тебе вред. Я думаю, она распознает близкого к ней по духу. Но в случае, если я заблуждаюсь, что, я полагаю, возможно, я могу тебя от неё защитить. Я могу не дать ей тебя коснуться. Но Кис, это нужно сделать, ты должен мне довериться.

С минуту он молчал, лихорадочно думая. Всё сводилось к доверию, не так ли? Она была его наставницей. И до сих пор наставницей она была хорошей.

— Ты ударила в меня молнией, ‑ напомнил он ей. ‑ Это было больно.

— Потому, что всю свою ты вложил в Чайм. ‑ Она молниеносно хлестнула в его сторону рукой. Разряд молнии — откуда она его взяла, если её косички остались заплетёнными? — промелькнул между ними, ударив Киса в скрещенные на груди руки. Его мускулы дёрнулись, затем расслабились. Больше ничего не произошло.

— Ты опять это сделала! ‑ в ярости закричал он.

— Точно, ‑ сказала она с холодным и спокойным выражением глаз. ‑ Всего лишь небольшая искра, которую я выдернула из воздуха, поскольку гроза почти добралась до нас. Больно было?

— Это не важно! ‑ закричал он. ‑ Ты ударила…

— Больно было? ‑ перебила она наполненным сталью голосом.

Кис пожал плечами, пытаясь придумать ответную колкость. Наконец он огрызнулся:

— Ты говоришь, чтобы я тебе доверился, а потом бьёшь меня молнией.

Настал её черёд скрещивать на груди руки:

— Включи голову, Кис. Как ещё мне заставить тебя прислушаться, если ты не веришь мне на слово?

Он вдруг поник. Она была права. Она была права, а он, взрослый мужик, был неправ.

— Ты не позволишь ей причинить мне боль? ‑ его голос оказался более тихим и дрожащим, чем ему нравилось. ‑ Ты сказала, что защитишь меня.

— Именно так.

Кис вздохнул, и дрожащей рукой утёр вспотевшее лицо:

— Тогда идём.

Они поднялись на галерею третьего этажа, а потом и на крышу. Фэруза уже сняла с верёвок бельё, оставив под дождём лишь несколько корзин и грубую скамейку.

Кис посмотрел вверх. Наверху плыла стена косматых чёрных туч. Ветер усилился, со свистом проносясь по улицам и крышам. В квартирах на противоположной стороне улицы кто-то не до конца закрыл ставни: они бились на ветру, пока одну из них не сорвало с петель. Воздух приобрёл зеленоватый оттенок оливкового масла. Вдалеке пророкотал гром. Кис поёжился, и забился в углу шедшей по краю крыши стены, усадив Медвежонка слева от себя, и надёжно укрыв Чайм у себя на коленях. Он думал, что будет в безопасности в этой низкой части Тариоса, которая не притянет молнии. Но это больше не имело значения, поскольку здесь была Трис. Пока с ним Трис, безопасных мест нет в принципе.

«Я защищу тебя», ‑ сказала она. Теперь ему придётся узнать, нужна ли ему эта защита?

Трис стояла посередине крыши, лениво вытаскивая из волос заколки, освобождая некоторые из косичек. Они свисали ей ниже плеч, болтаясь и хлопая на ветру.

Вспыхнула молния. Кис подождал, считая про себя. На счёт тридцать он услышал раскат грома. Гроза была в десяти милях — полно времени на то, чтобы сбежать вниз, вот только он не мог заставить себя сдвинуться