в лавках их сотнями продают. Магические вещи. Верят, что отгоняют злых духов.
- Были в такие у тебя в Цареграде - охранка бы не пришла.
Кирсновский рассмеялся.
- Ну что, Костя, пошли на химер смотреть?
Глава 16
Кирсновский ухватился за ручку двери, но открывать не спешил. Яркий свет лампы отражался от стекла его очков и не позволял распознать его взгляд. Он о чем-то думал, глядя на меня.
- Вот скажи, Костя, а что такое… - парень сделал театральную паузу более длительную, чем обычно, - химеры!
Еще неделю назад я бы назвал их сказочными животными. Или использовал бы ругательный термин обозначения всякой ерунды. Может быть нашелся как остро подшутить. Но сейчас я был настоящим убийцей химер. После недавних событий одна из моих любимых шуток заиграла новыми красками.
- Мой ужин, - сказал с улыбкой я.
- Я тебя серьезно спрашиваю. Чему тебя в академии научили?
- Пить, курить и ругаться матом. Химера – это животное из нескольких животных. Например, хвост был змеиный, тело тигра и голова обезьяны.
Кирсновский убрал руку от дверной ручки. Непроизвольно он принял ту же стойку, что я видел у Афанасия Максимыча. Сразу узнается, чей студент стоит передо мной.
- Ты описываешь один из возможных случаев. Составные части могут быть разными: лев и коза, заяц и олень, утка и корова. В Цареграде самопровозглашенные творцы делают уродцев. Конечные формы для них важны только как результат для насмешки. Иные конструкторы существ не ставят цели в своих опытах. А все потому что химерология – это не наука. Тебе так все бородатые деды и чванливые толстяки в костюмах скажут.
- И ты мнишь себя не ученым, а творцом – сказал я с улыбкой.
- Наука может быть искусством, а искусство – наукой. Знаешь, кстати, какой театр самый лучший?
- Кукольный. Ты говорил уже, - напомнил я.
- В детстве я смотрел на кукольные представления. Мне все очень нравилось. Кроме кукол. На сцене плясали скоморохи, короли, конюхи, священники, драконы, лошади, принцессы. Все игрушки были в разных ярких нарядах. Но мне совершенно не нравились. Они казались мне жутко пресными. Всегда представлял, как по сцене прыгает король с головой принцессы или дракон с лошадиным телом. Как бы все преобразилось.
- Ты отрывал в детстве куклам головы, а потом повзрослел и стал создавать химер? – Спросил настороженно я.
Как-то не по себе становится от него. То улыбки временами корчит безумные, то такие рассказы о детстве заводит. Как бы он еще каким-то жутким маньяком не оказался. Стоп, а может он поэтому меня позвал в свое логово? А я-то думаю, чего он все время по сторонам головой мотал и нервничал. Он боялся, что нас заметят и потом жандармов приведут на место преступления.
- Да ничего я не отрывал, - он немного смутился, - честно говоря, не помню и то, как пришел к своему увлечению. Однако ж отбросим пустой треп. Айда смотреть на моих созданий!
- Ну показывай своих зайцоленей или еще каких зверушек.
Моя рука легла на рукоять катаны. Если этот маньяк хоть косо глянет в мою сторону, я снесу ему кудрявую черепушку. Пускай проходит первый в эту дверь.
Может он так спокоен сейчас из-за того, что подельник поджидает рядом с куском арматуры? Я войду, а мне слева или справа прилетит по черепу прутом. К такому развитию событий нужно быть готовым.
- Зверушек? – Кирсновский улыбнулся от уха до уха, - зверушек делать скучно. Я делаю химер из людей.
Ну все, приплыли. Сейчас поведет меня смотреть на человеческую многоножку. А может и использует меня как запчасти для нее. Я живым не дамся!
У меня шла внутренняя борьба из-за спешного продумывания путей отхода из логова маньяка. Но стоило Кирсновскому дернуть дверь, как все мои мысли чуть подутихли. Фигура женщины в цветастом кимоно чуть успокоила мою паранойю. Она с безмятежным лицом шинковала капусту за столом.
Расслабляться не стал. Мало ли они совместно творят свои маньяческие дела. Так и остался стоять на месте с лежащей на катане рукой.
Кирсновский стоял с нахмуренным лбом и смотрел на меня. Наконец он пожал плечами и вошел внутрь.
Я еще раз взглянул на женщину. Меня будто бы окатили ледяной из ведра. У нее были звериные уши. Да это же кошкодевочка! Нет, никакой маньяк не будет иметь у себя служанку-кошкодевочку. Прости меня за мои подозрения, Кирсновский!
Мысли о махании катаной тут же улетучелись. Я без страха вошел вслед за Кирсновским в следующее помещение. Мы стояли в оборудованной под жилье комнате. Кроме кухонного стола здесь была и кровать, и шкафы с книгами, и куча коробок с разным хламом. Стены были без намека на обои или какую-то обшивку. Только местами кучи коробок перегораживали голые кирпичные стены. Такое жилье бы в том мире сдавалось как «Квартира-студия в стиле лофт».
При ближайшем рассмотрении женщина оказалась не кошкодевочкой. Моему разочарованию не было предела.
- Знаешь Кицунэ? У местных такие в легендах есть. У них это мифическое существо, а у меня более чем настоящее.
Кирсновский с улыбкой потрепал девушку за лисье ухо. Она была худощавой. Даже в красном свете лампы ее кожа казалась крайне бледной и с маленькими шрамами от оспы. Под глазами у нее виднелись синяки от недосыпа. Девяти хвостов у нее не было. От лисы девушка имела только уши и красновато-рыжий мех на загривке, уходящий вниз под кимоно.
- Какая-то она у тебя больная, - я с осуждением посмотрел на Кирсновского, - ты ее в каких условиях содержишь?
- Я не причем, - кисло усмехнулся парень, - это у нее от прошлой жизни осталось. Она была шлюхой и наркоманкой. Вроде бы из наших, но в притоне у узкоглазых за еду работала. Аппетита у нее больше нас с тобой вместе взятых.
- Погоди, ты сказал «прошлой жизни»?
- Ага, я выкупил ее. Не сказать, чтобы она была счастлива там.
Без лишних объяснений он закатал рукав кимоно, открывая испещренные шрамами девичьи руки.
- Печально, - я с жалостью посмотрел на девушку. Она и сейчас была симпатичной. Если бы килограмм с десяток набрала и хорошенько отоспалась, то была бы красавицей.
Девушка с лисьими ушками тупо смотрела на капусту, которую не могла крошить одной рукой.
- А что с ней? – Спросил я.
- У нее еще
