что в селении девушкам не за кого было идти замуж. Чужие редко появлялись в Кулеви, еще реже кто оставался в нем жить. Так и засиживались девушки в невестах или в лучшем случае выходили замуж в другие селения по сговору. Подобные браки, как правило, заключались не по любви и были обделены супружеским счастьем.
Вот почему и вызвало переполох в созревших для любви сердцах кулевских девушек появление в селе двух молодых людей. А много ли надо, чтобы зажечь огонь в сердцах полных здоровья и жизненной силы одишских девушек, выросших на берегу моря? Потеряв надежду привлечь внимание юношей издали, девушки одна за другой стали наведываться в дом к Якову Арахамия. Одна приходила занять луку, другая — лобио, третья — денег. И каких только причин не выдумывали девушки, томимые неуемным ожиданием любви! Познакомиться-то с юношами они познакомились, но дальше этого дело не пошло.
Несмотря на неудачу, некоторые из них все же не теряли надежды. Они прибегли к самому сильному и испытанному средству всех женщин мира. Зная красоту своих бронзовых тел, они безотчетно прибегнули и к этому средству...
Однажды вечером, вернувшись с работы, Уча с Антоном решили выкупаться в море и пошли на пляж. Именно этот пляж и облюбовали девушки в качестве поля для решающего сражения. На ходу стягивая платья, стайками бежали к морю кулевские красавицы. Как и у городских девушек, на них были красивые купальники, собственноручно сшитые по образцу тех, которые они видели на модницах потийского и малтаквского пляжей. Выцветшие на солнце и обесцвеченные морской солью волосы рассыпались по плечам. Девушки легко и грациозно несли к морю свои прекрасные тела, освещенные заходящим солнцем. На Учу и Антона они, казалось, не обращали внимания, но уголками глаз стремились уловить произведенное впечатление.
Первым заметил их Уча и, пораженный, застыл на месте.
— Ткашмапы! — воскликнул он изумленно.
— Кто-кто? — повернулся Бачило в сторону друга. Он не мог понять, чему так поразился Уча. Не раз бывавший на крымских и сочинских пляжах, Антон довольно насмотрелся на красивых женщин, поэтому не видел в девичьем шествии ничего особенного.
А Уче девушки воистину казались лесными царицами. Закатные лучи солнца таинственным ореолом сияли вокруг их голов с рассыпанными по плечам соломенными волосами, делавшими девушек фантастическими и недоступными.
— Как ты сказал? — переспросил Антон.
— Ткашмапы — вот кто!
Девушки прошли совсем рядом, так близко, что парни уловили пряный и терпковатый аромат их юных тел. Они глядели на девушек как зачарованные, глядели до тех пор, пока те не бросились в море.
— Послушай, а что такое ткашмапа? — спросил друга Антон.
— Это по-мингрельски лесная царица, — ответил Уча. — Но в лесу всего лишь одна царица, а здесь вон их сколько.
— Лесная царица?
— А ты разве не слышал? Лесом правит лесная царица. Ей подвластны все звери и птицы. Она очень красива и, представляешь, совершенно голая, только длинные волосы прикрывают ее наготу. Лесная царица посылает удачу охотнику, а если охотник придется ей по сердцу, она одаряет его своей любовью.
— Лесная царица любится с охотником?
— В любви и царь и охотник равны.
— Это ты хорошо сказал, Уча.
— Ей безразлично, в какого ты бога веруешь и какого ты рода-племени.
— Ничего себе дамочка, — засмеялся Антон.
— Если человек предаст ее любовь, она жестоко отомстит ему.
— Кто же ей изменять-то станет, коли она такая красавица...
— Она солнцелика, и страсть ее ненасытна.
— Может, скажешь, и эти ткашмапы ненасытны в страсти? — спросил Бачило и посмотрел в сторону девушек.
Девушки и дельфины плавали вместе.
От Кобулетти и до Кулеви в море было множество дельфинов. Они плавали стадами, резвились у самого берега, выныривали из воды и кувыркались в воздухе.
Девушек связывала большая дружба с дельфинами. Когда девушки шли купаться на море, дельфины, весело крича, подплывали к самому берегу. Они так радовались девушкам и, казалось, не могли прожить без них ни одного дня: они теряли покой, бессмысленно сновали по морю, тревожились, криками призывая девушек, и не отплывали от берега, пока девушки не приходили на пляж. Тогда начинался такой переполох, такой праздник, что и представить невозможно.
Стоило девушкам войти в море, как дельфины тут же появлялись возле них. Минуты эти были полны смеха, веселых возгласов, визга и плеска.
— Об этих девушках я ничего не скажу, Антон, а вот настоящая ткашмапа жестоко мстит охотнику, отвергшему ее любовь. Не видать тогда ему удачи.
— Боюсь, и нам не улыбнется удача, ибо мы пренебрегли любовью наших цариц, — засмеялся Антон.
— Я вовсе не шучу, Антон, — серьезно продолжал Уча. — Страшна во гневе отвергнутая ткашмапа.
— Ну, братец, так же страшна и любая отвергнутая женщина.
— Ты лучше послушай, что совершила одна такая ткашмапа.
— Это что же, быль или легенда? — спросил Бачило.
— Может, для кого и легенда, а я вот в лес далеко заходить долго боялся.
— Да и у нас в Полесье легенд хватает. И я порядком натерпелся страху в детстве. Что там лес, я и озера боялся пуще смерти. Болтали, что в Черном и Выгоньевском озерах живут водяные.
— Так вот, в селении Джвари в старину жил охотник, и звали его Зурхан Зурхая. Был он так красив и статен, что все женщины в округе сходили от него с ума. А жена у него была красоты неописуемой, и любил ее Зурхан без памяти. Других женщин, сказывают, он даже взглядом не удостаивал. Однажды на охоте повстречалась ему ткашмапа. Случилось это на горе Квири. Застыла ткашмапа на месте, не в силах отвести глаз от Зурхана. Да и наш охотник поразился красоте женщины. Он и представить себе не мог, что есть на свете женщина прекрасней его жены.
Подошел он к ней поближе, не привидение ли, думает, и коснулся рукой ее груди. Ткашмапа схватила его руку и крепко прижала к своей груди. Потом тряхнула головой и отбросила назад длинные волосы, до самых пят скрывавшие ее тело. И оказалась она нагой, и тело ее было прекрасно. Помутился у Зурхана разум при виде такой красоты. А ткашмапе только того
