так же и талант. Иными словами, всё, что делает человека от рождения каким-то особенным. Логично, что Эдгар точно так же, как высокородных, ненавидит и сентифлёров. Просто потому, что они могут то, чего не может он сам. – Элоди посмотрела на меня. – Люци, вспомни сама, что ты чувствовала, когда мы пробирались через тёмный слой его души. Там было что-то такое, чего я в тот раз не совсем поняла. Странноватая смесь из ненависти и зависти. Ты помнишь?
– Помню. Он хотел что-то уничтожить на всём свете. – Я вдруг поняла чудовищность плана Эдгара и испугалась, что задохнусь от ужаса. – Он хочет, чтобы у всех были равные шансы. И это можно понять. И для достижения этого он попытается уничтожить всё необычное и инородное... Все должны быть равными и добиваться своих целей с помощью дисциплины и упорства.
– Он назвал их «заслуженными», – сказала Элоди, – насколько мне помнится. И они должны прийти на смену высокородным.
– Но тогда он должен уничтожить всех... любой талант. – Матс недоверчиво посмотрел на меня. – И что тогда будет с вами?
Даан протёр стёкла очков о рукав рубашки:
– Боюсь, что впереди нас ждут тяжёлые времена. – Он вздохнул. – Тогда я чуть не умер от этого аромата. Хотя капнул на чёрный цветок перемен всего одну каплю «Бездушной смерти». Я очень точно рассчитал дозу и действительно использовал одну- единственную каплю. Но уничтожение таланта точно так же может привести к смерти носителя этого таланта. Чистое счастье, что я остался в живых. Всё могло закончиться по-другому.
– Что за аромат эта «Бездушная смерть»? – спросил Матс. – Этот туман был просто ужасный.
Даан озабоченно провёл ладонью по лицу:
– «Бездушная смерть» блокирует в нас все чувства и эмоции. Человек внутренне черствеет, его больше ничего не может огорчить. Ему всё безразлично. Когда это происходит, человек больше не ощущает своей одарённости, своего таланта, не замечает их. Тогда мне хватило одной капли, чтобы блокировать в моей душе всю печаль и боль, и потом десятки лет я жил в эмоциональной глухоте.
Я вспомнила свою первую встречу с Данном, когда в Утрехте мы пришли в его плавучий дом просить помощи. Тогда он просто выгнал Матса, Бенно и меня. Ему было наплевать на всё, о чём мы говорили.
Долгое время я не верила, что мой талант сентифлёра мог действительно интересовать Даана, что старый ароматекарь искренне помогал мне. Но теперь я всё поняла. Не важно, что он тогда сделал с собой с помощью этого ужасного аромата... теперь он опять всё чувствовал.
– Но... почему? – спросила Элоди. – Зачем вы причинили себе такой вред?
Даан тяжело вздохнул:
– Тогда умерла моя жена Эвелин, и мне казалось, что я только так смогу перенести эту боль. Я считал, что после этого просто смогу забыть её и всё связанное с нею. И под действием «Бездушной смерти» я внутренне умер сам. Всё, что делало меня человеком – мои взгляды на жизнь, мой житейский опыт, характер, – умерло очень надолго. Тот аромат заковал в лёд мою душу. И когда было уже слишком поздно, я обнаружил, что после этого моя боль почему-то стала ещё мучительнее. Я с радостью узнал сегодня, что тот аромат может не всё, несмотря на его разрушительную силу. «Бездушная смерть» только блокирует наши чувства, запирает их. Действует она очень долго, но, к счастью, не бесконечно, и с этим можно справиться. Но пока она действует, от человека остаётся просто пустая оболочка. Мне... мне так стыдно, что я создал такой аромат.
– И Эдгар хочет сделать это со всеми талантливыми людьми? – Голос Элоди прозвучал на три октавы выше.
– Значит, он действительно может отобрать у нас всё?! – ужаснулась я. – Наши таланты и чувства? Вообще всё?
Старый ароматекарь опустил голову:
– К сожалению, именно так.
– Значит, Люци и Элоди в страшной опасности? – Матс был почти в панике. – Но... как помешать Эдгару? Подскажите нам!
Даан медленно поднял голову:
– Выход только один: не позволить Эдгару изготовить этот аромат. А пока надо всех сентифлёров спрятать в безопасном месте.
– Но как нам это сделать? – Я махнула рукой на пустую площадь Святого Марка. – Во-первых, мы тут застряли, а во-вторых, у Эдгара есть аромат, с помощью которого он легко перемещается во времени и пространстве. Как там он его назвал? «Вечное путешествие»? Как можно спрятаться от такого человека?
Ни у Элоди, ни у Даана, ни у Матса ответа не было. Я в изнеможении опустилась на камни. Мне хотелось домой, хотелось проснуться утром в своей спальне и обнаружить, что всё это был просто плохой сон. Но, увы, я не спала. Я бодрствовала и находилась в Венеции в каком-то далёком прошлом. И час, который оставался у нас на то, чтобы отменить действие «Столетнего аромата» Эдгара, наверняка уже истёк.
Значит, мы действительно застряли здесь?! Навсегда?!
Глава 28
Площадь Святого Марка постепенно наполнялась людьми. Они деловито проходили мимо нас. Женщины были в простых полотняных платьях с фартуками, мужчины – в матерчатых штанах и рубахах, чаще всего грязных.
В какой год перенёс нас Эдгар?
Было холодновато, над Венецией висело серое угрюмое небо. Но хотя зима всегда делает всё бесцветным, я обнаружила тут красочные ткани и яркие переливающиеся маски. На площади собиралось всё больше людей, и они явно готовились к карнавалу.
Венецианский карнавал всегда проходит в феврале или марте – значит, с месяцем всё более-менее ясно. Но вот определить год было уже труднее, хотя, судя по одежде окружающих, мы снова попали в далёкое прошлое. Я предположила, что это середина XIX века, и мысленно поблагодарила маму за то, что она, реставратор, мучила меня с детства стилистическими элементами и особенностями различных эпох.
Мой взгляд, скользнув по площади, вскоре зацепился за одну вещь. Там, прямо на колокольне Святого Марка, висел огромный плакат, на котором были изображены две маски – красная и синяя. Обе усмехались.
Я поморгала: возможно ли, что мы уже были один раз в этом времени? От волнения меня бросило в жар, и я снова огляделась. Время дня совпадало. Ледяная погода тоже. И карнавал. Кроме того, я вспомнила, что видела такой плакат повсюду в городе.
Возможно, всё это просто случайное совпадение, и это ещё не означает, что мы попали
