четырёх утра. Моя девочка все ещё спит, поэтому я ставлю вещи и иду пить кофе с тётей Машей.
— Рассказывай, племяш.
Вкратце передаю ей историю.
— Да, дела. Ну Лёва бы точно не стал такой грязью заниматься. Он и Ленку то из обычной семьи нашёл. А тут вознеслась. Ладно, не будем об этом. Всё с твоей Соней будет хорошо, с малышом тоже. Расписываться то хоть собираетесь?
— Обижаешь. Я уже что угодно сделать готов, лишь бы она не сбежала от меня. Но ребёнок — это неожиданность для нас.
— Ребёнок — это всегда радость. Тем более по любви. Правильно, что рожать решили. Проблемы и дела — они всегда будут. Никогда не найдёшь правильного времени ни для чего.
— Спасибо, тёть.
Ещё немного поболтав и расспросив о двоюродных сёстрах, иду в палату. Соня спит, и я не хочу её тревожить, поэтому ложусь на диванчик.
— Стас, — чувствую, как по моему лицу нежно проводят ладонью. — Родной, вставай.
Открываю один глаз и вижу Соню, склонившуюся надо мной. Тяну её за руку на себя, на что она плюхается рядом, а я крепко держу за талию.
— Доброе утро, — чмокаю, куда придётся. — Как вы себя чувствуете?
— Нормально, — улыбается Соня, а для меня это главное. — Ты зачем тут?
— А где мне быть? — включаю я дурака. — Моя невеста тут. Мой ребёнок тоже. Вот и я здесь.
— Стас, ну не дурашничай, — смеётся Котова. — Ты почему дома не поспал по-человечески?
— Мне там страшно без тебя, — насупившись, говорю я, снова начиная целовать её. В палату входит тётя.
— Ты пасатри, етить твою налево, — но меня это не останавливает. — Голубки какие.
— Дыа, — лыблюсь я, пока Соня краснеет.
— Шуруй на работу.
— Ты меня выгоняешь? — выпучив глаза, смотрю на малышку.
— Да, — смеётся она. — Ненадолго. Пока работаешь.
— Ну ладно, так и быть, — нацеловав Соню, наконец, ухожу.
На работе отца по какой-то причине не оказывается, но я не придаю этому значения. Видимо, до сих пор не отошёл от ночного визита. День тянется мучительно долго, как жвачки, которые Горыч часто клеил в школе к обуви Савы. Считаю минуты, чтобы уехать к Соне в больницу. Как только часы показывают ровно пять вечера, вылетаю из офиса и еду, предвкушая встречу так, словно мы не виделись два года.
В палате меня ждёт неожиданный сюрприз. Приятный или нет, я ещё не понял. Отец сидит на стуле около кровати Сони.
— Отомри, — смеётся моя Соня. — Мы просто беседуем.
— Да, сынок, я с добрыми намерениями, — только сейчас замечаю цветы и фрукты на тумбочке. — Я извинился за поведение Лены, хоть оно и не имеет никаких оправданий. Почему раньше не сказал?
— Потому что была угроза, мы не хотели раньше времени.
— Что ж, теперь я понимаю, почему ты так торопишься с росписью. Правильно. Я рад за вас ребята.
— Правда? — после выходок матери, я уже не знал чего ожидать.
— Конечно. Я же говорил, что ты вырос быстро. Вот будет возможность немного продлить молодость рядом с маленьким внуком или внучкой.
Мы выходим с отцом, чтобы немного поговорить о работе и доме, но это уже не для ушей Софи.
— Не хочешь спросить, как мать?
— Честно? — усмехаюсь. — Нет.
— Она расстроена, сын.
— Да, тем, что Соня беременна, а я её люблю, и у неё ничего не вышло. Пап, прости, в ближайшее время я не хочу о ней говорить и менять своё мнение не собираюсь.
— Да я тебя понимаю. Представляю, что вы пережили вчера.
— Лучше не представлять. Спасибо, пап, что понимаешь меня и не мешаешь.
— Лишь бы ты был счастлив.
Глава 18. Стас
Неделя проходит быстро. Тётя Маша выписывает Соню, взяв обещание с нас, что мы не будем нервничать, а ещё выполнять всё, что она сказала. Даже если бы надо было прыгнуть с крыши ради её блага, я бы сделал это. Ребята всей компанией заявились попроведовать Соню на второй день. Глаза тёти Маши надо было видеть, хоть она и пустила после моих заверений, что это хорошо повлияет на эмоциональный фон. Правда, уже через десять минут пришла сказать, что ещё один такой приступ хохота, и от больницы ничего не останется.
Котова пыталась узнать у меня, что я сказал маме, но я остался непреклонен. К чему её тормошить лишний раз?
Дом я украсил шарами, цветами и позвал ребят к нам, предупредив, что посидим тихо-мирно, а не как обычно. Тем более, повод у нас был. Тётя Маша написала пол малыша, и мы заказали шарик с мелкими шариками и конфетти внутри по цвету пола, чтобы отметить это событие. Ребята, конечно, покивали, но я уверен, что сотворят пиздец.
Так оно и происходит. Миха скатывается по перилам со второго этажа, после того, как Егор ему несколько раз сказал:
— Мих, ёбнешься.
— Нет, я пластичный.
И ёбнулся, собственно говоря. После чего ребята хотели повезти его в больницу, но он заверил, что всё хорошо. Логинов танцевал брейк-данс. Стоит отметить, что он делать этого не умел, а посему запутался в конечностях через три секунды. Миха после возвращения из больницы, решил танцевать стриптиз.
— Сава, тебе мало было что ли? — смеюсь я. — Ещё шишек набить решил?
— Всё под контролем, — пьяным голосом сообщает Миха, а затем падает.
— И снова ёбнулся, — тяжело вздыхает Егор, когда мы умираем от смеха от этого.
— Емельяныч, если ты опять первый уснёшь… — грозит ему Егор.
— Ага, счас! Я в прошлый раз фломастер два дня отмывал, — бубнит Саня, на что мы с Горынычем уссыкаемсся.
— Давайте уже шар лопать, — кричит Ника, которая занималась этим вопросом, фотографируя на память.
Мы с Соней переглядываемся. В её глазах страх, а в моих вообще пиздец. Она как-то спрашивала, кого я хочу, а для меня главным было, чтобы малыш родился здоровым особенно после случившегося. Соня придерживалась такого же мнения.
— Да че тут думать? — кривляется Серый. — Бах и всё. И узнаем, кто у нас будет!
— Именно у нас, — смеётся Соня.
— Ну да! А ты как думала? — возмущаются они уже вдвоём с Горынычем. — Тебе ещё учиться. Сессии, зачёты, а сидеть-то кто будет с ребёнком? Мы!
— Горыныч, он в первое время будет много спать, ты только лицо не разрисовывай, — ржу я. — Подождём до… Во сколько мы в первый раз напились?
— В пятнадцать, — включается Миха. — У меня на даче. Нажрались тогда, как свиньи!
— Да, Мих, — серьёзно говорит Егор. Сейчас спизданёт. — Только мы в полдень превратились в прекрасных принцев, а ты так и остался свиньёй.
