меня обидеть?
Он поднял крышку. Запахло кислой капустой. По краям блюда были разложены лимонные дольки, оливки, веточки зелени. В центре лежало нечто, похожее на свиной шашлык. Жареная шкварка, размером с большой палец.
– Ну же, не робей. – Он протянул ей вилку с двумя зубьями. На короткое мгновение у Эльвиры промелькнула паническая мысль, что он воткнёт остриё ей в глаз, но муж, изрядно захмелевший, лишь помаячил вилкой у неё перед носом.
– Что это? Похоже на разварившуюся сосиску.
– Можно и так сказать. – Станислав мерзко хихикнул.
– Я… я не стану это есть.
«Мелочные создания», – подумал он. Если бы он мог физически обходиться без женщин, никогда не иметь с ними дел. Увы, тяга к сладострастию диктовала свою волю. Нет слаще вкуса, чем поцелуй красивой дряни. Такие вещи не приедаются. Скольких он пропустил через себя? Сколько стояли перед ним на коленях, ублажая разбухшую плоть? Пятьсот? Шестьсот? В любом случае мало для того, чтобы остановиться. Они питались его деньгами, он их энергией, красотой и молодостью. Вполне равноценный обмен.
Он решил выложить карты на стол, смакуя накрывающий её ужас:
– Это именно то, что ты думаешь, дорогая. Больше твой друг не засунет в тебя свой хрен.
– О, нет, нет, нет. – Она начала сползать под стол. Он усадил её обратно, больно дёрнув за руку.
– Фитнес-тренер. – Станислав презрительно сплюнул под ноги. – Как предсказуемо. Отдалась за мускулистое тело, дешёвка. Надо держать марку, ты носишь фамилию Троер, как-никак.
– Ты… ты…
– Ты… ты… – передразнил он. – Ты мне изменила! Твой любовник визжал как поросёнок, проклиная тебя, на чём свет стоит. Загубила парня ни за что. Надеюсь, тебя будут мучить кошмары.
Она залилась слезами, безостановочно дрожа. Нет, он не мог. Не мог отрезать человеку гениталии, чтобы скормить их ей. Не до такой степени у него не всё в порядке с мозгами.
Но глубоко внутри себя она знала, что перед ней именно мужской член, и Стас не отступится, пока она не проглотит чудовищный сувенир.
– Тебе не привыкать к вкусу этого члена во рту. – Он схватил её за волосы и, как следует, тряхнул. – Думала, я не узнаю, сука?! Думала, не узнаю, что моя жена – дешёвая шлюха, готовая отдаться каждому, кто имеет атлетичный торс?!
– Ты… ты псих! – рыдая, смогла она выдавить из себя.
– Это не исключает того, что ты приносишь людям несчастья.
Она попыталась встать со стула. Он приставил к её горлу столовый нож, второй рукой нацепил жуткий деликатес на вилку.
– А ну сядь, продажная сука!
– Нет, Стас, пожалуйста.
– Открой рот.
– Нет!
– Открой рот, Эльвира. Мы оба знаем, что ты это сделаешь.
– Нет, я не смогу!
Он снял с вилки кусок и, как бы она не сжимала челюсти, разжал их, сдавив ей рёбра и вынудив закричать. Прожаренная человечина оказалась у неё во рту. Рвотный рефлекс не заставил себя ждать – она зарыгала.
– Глотай, твою мать!
Эльвира замотала головой, протестуя. От потери сознания её удерживала злость. И ещё страх, не дававший злости вцепиться в мужа-убийцу ногтями. Скукоженная плоть касалась языка, вызывая неприязнь. Их роман длился два месяца. Максим относился к ней по-доброму, показывал, как правильно делать упражнения, давал советы по питанию, разминал плечи перед тренировками. Неудивительно, что между ними пробежала искра, приведшая к близости. Несчастный мальчик. Что же с ним сделал её муж-садист?
Троер снова раскрыл ей рот, вливая в него остатки вина из бутылки. Она чуть не захлебнулась, стала глотать, жестокая пища проскользнула в желудок.
– Ну как на вкус? – улыбался Стас. – Судя по зелёному цвету твоего лица, тебе понравилось.
Она срыгнула содержимое желудка на стол под визгливый смех мужа. Блевала до тех пор, пока из неё не пошла желчь, а диафрагма не стала отдавать болью.
Зря она подумала, что позор на этом закончен. Станислав расчистил от посуды место, прижал жену животом к столу, задрал платье. Разорвал трусы Agent provocateur стоимостью шестьдесят тысяч рублей, подаренных им ей на Рождество. Ткань персикового цвета лопнула как гнилая тряпка, оголяя ровный загар полукруглых ягодиц.
– Немудрено, что бедняга соблазнился. Напомни, почему мы перестали заниматься сексом? – Он щёлкнул пальцами. – Бинго! Потому что ты фригидная сука, привыкшая сосать из меня деньги, а не то, что действительно надо сосать.
Она не отвечала. Ждала в луже собственной рвоты, когда он закончит издеваться, позволив ей отправиться в душ.
– Не против, если мы пропустим прелюдию?
Глядя на интимные части тела своей жены Троер спустил брюки. Эрекция не шла. Он выпил слишком много вина, или перенервничал, или и то и другое сразу. Пришлось вспомнить юность и помочь себе рукой.
– Ты совсем перестала меня возбуждать, – посетовал он. – Что с тобой не так?
Он шлёпнул по подтянутой ягодице, оставив на ней отчётливый след. Эльвира вскрикнула. После этого кровь прилила куда следует в достаточном объёме.
Совершая толчки и пропуская мимо ушей её всхлипывания, Станислав думал о фото с истерзанным трупом. Глаза ввалились, язык, наоборот, вывалился, на шее след от удушья. Так было и будет с каждым, кто позарится на его собственность. У кого хватит самоубийственного отчаяния бросить ему вызов. Такие глупцы, порой, находились. Их участи завидовать не стоило.
Дрогнув изо всех сил, он натянул брюки, оставив Эльвиру лежать на столе посреди разбросанной еды и разлитого вина. Семяизвержение вызвало сонливость.
– Остаток лета проведёшь здесь, – сказал он, отправляя в рот приготовленную на десерт дыню. – Без моего разрешения из дома ни шагу. Ослушаешься – посажу на цепь.
– Я… с тобой… разведусь.
Он плотоядно улыбнулся. Сжал её увеличенную хирургом грудь с такой силой, что она закричала от боли.
– У тебя тоже есть, что отрезать, дорогая. Язык-то уж точно есть за что. Ты же не хочешь быть найденной в канаве с простреленной головой? Или просто исчезнуть.
– Ты не посмеешь.
– Хочешь проверить?
Её рука нащупала нож. Одно название, а не нож. Закруглённый конец, недостаточно острое лезвие. Вилка куда предпочтительнее, да она под руку не попалась.
– Ска…
Едва он начал говорить, она выдернула руку, целясь в шею, на которой, пока он насиловал её, вздулись вены. Он увернулся, лезвие скользнуло по касательной, разрезая верхний слой эпидермиса. Замахнуться второй раз он ей не дал. Выбил нож и врезал тыльной стороной ладони. Из разбитой губы потекла солоноватая кровь. На этот раз она не плакала. Она отважилась противостоять ему. Он сам говорил, что с теми, кто бросает ему вызов, приятнее иметь дело, чем с теми, кто во всём с ним соглашался.
– Ты собиралась меня убить? – в вопросе Станислава улавливалось удивление. Внезапно
