в честь своего тотема и обыкновенно верят, будто обязаны ему своим появлением на свет. Вследствие этой веры они не охотятся на животное-тотем, не убивают его, не употребляют в пищу, а если тотем – не животное, а что-то другое, запрещают себе искать ему какое-либо практическое применение. Запрет на убийство тотема или употребление в пищу – не единственное табу; иногда запрещается дотрагиваться до него, даже смотреть на него, а во многих случаях нельзя называть тотем собственным именем. Нарушение этих табу, оберегающих тотем, автоматически наказывается тяжелым заболеванием или смертью[191].
Особи животного-тотема порой воспитываются кланом и содержатся в плену надлежащим образом[192]. Найденное мертвым животное-тотем оплакивают и хоронят, как товарища по клану. Если все-таки нужно убить животное-тотем, это происходит согласно предписанному ритуалу, с извинениями и искупительными обрядами.
Клан ждет от своего тотема защиты и милости. Если тотем – опасное животное (хищный зверь, ядовитая змея), то предполагается, что оно не станет причинять страдания своим товарищам по клану; в тех случаях, когда это предположение не оправдалось, человека, который пострадал, изгоняют из клана. По мнению Фрэзера, клятвы исходно были своего рода ордалиями[193], а потому многие вопросы об истинности происхождения и родства выносились на суд тотема. Тотем помогает против болезней, посылает клану знамения и предупреждения. Появление животного-тотема вблизи какого-нибудь дома часто считается предвестием смерти – мол, тотем пришел забрать своего родича[194].
При особенно важных обстоятельствах член клана старается подчеркнуть свое родство с тотемом, придать себе наружное сходство (надевает шкуру животного-тотема или татуирует на своем теле его изображение и т. п.). В торжественных поводах рождения, инициации или похорон это отождествление с тотемом воплощается в действия и слова. Разнообразным магическим и религиозным целям служат пляски, когда все члены клана рядятся в своего тотема и подражают его движениям. Наконец, бывают церемонии, на которых животное-тотем ритуально убивают[195].
Социальная сторона тотемизма наглядно выражается, прежде всего, в строго соблюдаемых запретах и многочисленных ограничениях.
Члены тотемного клана, будучи братьями и сестрами по тотему, обязаны один другому помогать и друг друга защищать. Если член клана погибнет от руки чужака, весь клан преступника несет ответ за это деяние, а весь клан убитого единодушно требует искупления за пролитую кровь. Тотемные узы крепче семейных в нашем понимании; они не совпадают с последними, так как тотем обыкновенно наследуется по женской линии. Не исключено, что в древности наследование по отцу вообще не имело места.
Соответствующие ограничения табу запрещают членам одного и того же тотемного клана вступать друг с другом в брак и не допускают половой близости между ними. Такова знаменитая и загадочная пара тотемизма – экзогамия. Мы посвятили этой теме первый очерк настоящего цикла, а потому здесь достаточно повторить, что экзогамию порождает чрезмерный страх перед инцестом; при групповых браках она объяснимо выступает мерой против инцеста и первоначально направляется на предупреждение инцеста у младших поколений; лишь в дальнейшем своем развитии она становится препятствием также для старшего поколения.
* * *
К описанию тотемизма у Фрэзера, одному из наиболее ранних в литературе по этому предмету, хочу прибавить несколько отрывков из недавних исследований. В своей работе «Проблемы психологии народов» В. Вундт пишет: «Животное-тотем обычно считается предком соответствующей группы. “Тотем” является, следовательно, групповым именем, но, с другой стороны, это имя рода, указывающее на происхождение. В этой связи оно обладает также мифологической значимостью. Эти разнообразные идеи взаимодействуют самым причудливым образом, отдельные значения могут исчезать, и потому тотемы нередко становятся всего лишь обозначениями племен, тогда как в других случаях преобладает представление о происхождении или даже значение тотема с точки зрения культа… Понятие тотема крайне важно для разделения племени и его организации, подчиненных определенным нормам обычая. С этими нормами, твердо закрепленными в мыслях и чувствах членов племени, связано то обстоятельство, что первоначально животное-тотем очень часто рассматривалось не просто как источник названия для группы, но как родоначальник соответствующей части племени… Отсюда и известное мнение, что этим животным-предкам поклоняются и совершают в их честь обряды… Помимо отдельных церемоний и церемониальных торжеств, культ животных выражается преимущественно в отношении к животному-тотему: не только какое-нибудь избранное животное, но и каждый представитель той же породы признается до определенной степени священным: членам клана запрещается – или разрешается только при особых условиях – поедать мясо животного-тотема. Этому отчасти соответствует имеющее немалое значение явление противоположного порядка, когда по отдельным поводам случается церемониальное поедание мяса тотема…
…Важнейшим социальным проявлением такой тотемической племенной организации следует считать тот факт, что в ней присутствуют определенные нравственные нормы, регулирующие отношения групп между собой. Среди этих норм на первом месте стоят брачные. Племенная организация в тот период обусловливалась важным установлением, возникающим впервые в тотемистическую эпоху, – а именно экзогамией».
* * *
Если мы, оставляя без внимания последующие уточнения и упадок организации, попробуем охарактеризовать первоначальный тотемизм, то выяснится, что ему присущи следующие важнейшие черты. Исходно тотемами были только животные, которые считались предками отдельных кланов. Тотем передавался по наследству лишь по женской линии. Запрещалось убивать тотем (или поедать – для первобытного мышления это фактически одно и то же). Не допускалась половая близость между членами одного и того же тотемного клана[196].
Бросается в глаза то обстоятельство, что в Code du totemism Рейнака совершенно отсутствует одно из главных табу, то есть экзогамия, между тем как предпосылка другого табу, происхождение от животного-тотема, упоминается лишь вскользь. Но я нарочно выбрал описание Рейнака (ученого, который внес немалый вклад в эту область исследований), чтобы подготовить читателя к различию мнений между учеными; теперь же мы приступим к изучению этих различий.
II
Чем неоспоримее становилось мнение, что тотемизм составляет необходимую стадию развития всех культур, тем настоятельнее делалась потребность в понимании тотемизма и разгадывании его сущности. Казалось, что в тотемизме загадочно едва ли не все, а наиболее непросто было постичь, откуда берется сама идея происхождения от тотема, каков мотив экзогамии (точнее, табу на инцест, выражением которого служит экзогамия) и каковы взаимоотношения между обоими элементами – между тотемной организацией общества и запретом инцеста. Любое внятное объяснение должно быть одновременно историческим и психологическим, должно указывать, при каких условиях сложилась эта своеобразная институция и какие душевные потребности человечества она выражает.
Мои читатели наверняка удивятся, когда услышат об обилии точек зрения, с которых исследователи пытались ответить на эти вопросы, чрезвычайно широко расходясь во мнениях. Сомнению подвергается практически все, что только возможно утверждать относительно тотемизма и экзогамии; даже приведенное выше описание,
