главное, что в ваших личных делах будет стоять отметка об участии в создании нового летательного аппарата.
— Ну какой же он новый. — Усмехнулся Вадим Толкачёв, высокий, худой и нескладный парень, буквально бредивший авиацией.
— Поменяется структура планера, возможно даже управления. А если туда встанет нештатный двигатель, то это будет совершенно новая машина, с другой центровкой, и совершенно другими пилотажными характеристиками. — Возразил Виктор. — Да, форму не нужно будет продувать в трубе, но это единственное облегчение. Вывешивать планер придётся по новой.
— Совершенно верно. — Девушка кивнула. — Как вас?
— Виктор Николаев. — Представился Виктор.
— Совершенно верно говорит Виктор. — Это действительно будет абсолютно новая машина, учитывая, что изменится профиль крыла его размерность и многие другие параметры. Но модель мы всё-таки продули, в ЦАГИ[33]. Но в связи с тем, что работать придётся с весьма активными химикатами, у нас особые требования по охране труда, и на участке, где выклеивают элементы планера, обязательно носить средства индивидуальной защиты дыхания, и защитную одежду. Кроме этого, у нас режимное предприятие, и поскольку у вас нет допуска, вы будете передвигаться исключительно от цеха до автобуса, и обратно.
Несмотря на армейское прошлое, Виктор сапогом всё-таки не был, плюс память реципиента, увлекавшегося авиацией, да уже законченный год обучения, давали достаточно понимания что машина может получиться очень интересная. Крыло стало тоньше, острее, чуть длиннее, с вертикальными законцовками, но более узкое, фюзеляж тоже длиннее, а заднее оперение с более острым профилем. А двигатель в триста пятьдесят сил, обещал значительно подросшую динамику, и скорость.
Технология была простой. Моделисты делали матрицу для будущих силовых элементов, в матрице выклеивали саму деталь, и после проверки на дефектоскопе, ставили на место. Клёпки ненужные при таких материалах заменил клей, а готовое крыло сразу уносили в цех на испытания прочности. Таких крыльев было сделано почти десяток, как и других элементов, так что в теории можно было собрать десять самолётов. Но что-то такое, видимо и планировалось руководством КБ, потому что все детали тщательно нумеровались, упаковывались и складировались. Поскольку студенты подключились в заключительной стадии результаты их работы были на лицо. Скелет самолёта обрастал органами управления, оборудованием, и двигательной арматурой.
Благодаря композитам самолёт потерял двести килограммов «сухого» веса, а максимальная скорость ожидалась в пределах трёхсот — трёхсот двадцати километров в час что сразу могло сделать его потенциально «королём» пилотажа, и воздушной акробатики.
Полтора месяца промелькнули как один день. В цеху стоял уже не ободранный скелет, а машина с двигателем, законченной системой управления, полностью обшитая пластиком, и готовая к испытательным полётам. За всё время работы Виктора его мама появилась в цеху всего раз пять, но даже не подходила к сыну, интересуясь лишь тем как продвигаются дела по Як-18 ПК что означало «полимерный композит».
Виктор получил документы и зарплату в бухгалтерии завода, попрощался со знакомыми рабочими и инженерами, вышел через проходную, отнёс пропуск в бюро пропусков, и оседлав своего «Лисёнка», покатил в Москву. Вначале со стороны девочек были многочисленные поползновения запрячь Виктора отвозить даму как минимум к метро, но Виктор с сожалением объяснил, что двигатель на мотороллере совсем маленький, коробка слабая и второго седока машинка просто не потянет. Конечно это было не так, но девушки отвязались.
Вообще в студенческой среде, Виктор слыл нелюдимым и замкнутым, но этому было простое объяснение. Он просто не хотел множить слухи и домыслы вокруг себя. Зря считается что молодёжь ненаблюдательна. Для сверстников будет несложно вычислить чужеродность Виктора, хотя это не самое страшное. Куда хуже если эту чужеродность в нём почувствуют партийные и комсомольские организаторы. Тоже не смертельно, но неприятно.
В планах на это лето у Виктора был пансионат в Ялте, причём в одиночестве а не с родителями, так как папа был плотно занят на трёх проектах, а мама не хотела проводить без него отпуск, и они уже договорились ехать вдвоём в декабре на Домбай.
Путёвку в дом отдыха ему достал Судоплатов, и даже не достал, а настоятельно рекомендовал поехать отдохнуть именно туда, причём лететь конкретным рейсом, и возвращаться тоже. Курортная карта, путёвка и билеты прилагаются.
Виктор не вставал в позу, понимая, что в таких жерновах, нужно скользить плавно, и по возможности не поднимая волны и шума.
Вот так он и оказался на Ил — 62 рейса Москва — Симферополь, вылетавшего из Внуково 25 июля. Летел в самом начале салона, возле пилотской кабины.
Он занимал место возле иллюминатора, а рядом с ним сидела девица, чуть за двадцать, в свободном белом платье из тонкого шёлка, модных капроновых чулках, туфельках, державшая на коленях дамскую сумочку приличных размеров. Напротив, располагались широкоплечий мужчина со скуластым лицом, в светло-сером костюме. и черноволосый темноглазый мужчина лет тридцати, одетый неброско, но дорого и со вкусом. Дама при этом не расставалась с сумочкой, а её спутник, всё никак не мог нормально устроиться в кресле. Видимо ему мешал пистолет в кобуре на правом боку, ближе к спине.
Принадлежность чернявого мужчины и дамы, определить не удалось, но скорее всего это были люди Судоплатова. А вот мужчина, в светло-сером летнем костюме сидевший лицом к салону, явно был из воздушного сопровождения рейсов, потому как в последнее время участились угоны гражданских бортов. Последний случай — угон Ан-24 в Турцию, отцом и сыном Бразинкасами, при котором погибла бортпроводница Надя Курченко. Бразинкассов ещё ждала тяжёлая и бесславная смерть, а, чтобы такого не повторялось, в салоне находился вооружённый человек. Как правило это был один из офицеров КГБ, прошедший специальный инструктаж, и летевший по своим делам, потому как в Комитете было совсем немного сотрудников и создавать специальный отдел было просто не из кого.
С собой на отдых Виктор взял несколько учебников за второй курс, собираясь облегчить себе как минимум семестр, а то и два, пройдя начерно несколько предметов. Вообще ему нравилось учиться в МАИ. Любые неясности преподаватели разъясняли до тонкости, а если было желание дополнительно изучить какой-либо предмет, то были всякие студенческие общества, клубы и прочие, где трудились те же преподаватели, проходя углублённый курс. А самое главное в МАИ словно всё было пропитано небом. Даже девчонки-математички и те с придыханием смотрели на стремительные силуэты воздушных машин.
Читал Виктор быстро, но в какой-то момент разбираясь в хитросплетении формул, отключился от окружающей действительности, и вернулся лишь потому что ему стал мешать громкий шум.
А шумел низкорослый толстенький мужичок в белой рубашке и коричневых брюках, стоявший у двери пилота, с белым свёртком
