Андрей Земляной
Волхв
Глава 1
Нет в мире ни чёрта, ни ангела. Есть лишь наши страхи перед бесконечным мирозданием.
Григорий Распутин
На очередной сессии, Верховный совет, рассмотрев обращение коллектива юристов и преподавателей юриспруденции, постановил создать комиссию по пересмотру статей Уголовного Кодекса СССР, посвящённых самообороне, её пределах, и ответственности за превышение пределов самообороны. Также признанно необходимым пересмотреть статьи о холодном оружии, и пересмотре Правил приобретения и хранения огнестрельного и холодного оружия гражданами СССР.
Вестник Верховного Совета СССР. Июль 1974 год.
— Это что? — Виктор смотрел на комок из проводков, воздушных конденсаторов, и трубочек, похожий на результат взрыва в радиоприёмнике.
— Это антиграв Николаева — Иваненко. — Гордо ответил профессор, доктор наук и академик Дмитрий Иваненко.
— Как-то у меня это выглядело попроще. — Виктор покачал головой. — И как результат?
Профессор чуть поскучнел.
— Мы практически не понимаем, как эта штука работает. Пока есть только общие прикидки и план исследований.
— А как с тягой? Я, как мне помнится, до пары килограммов раскачал.
— Ну, милейший, это же совершенно непрофессиональный подход. — Иваненко снисходительно улыбнулся. — Интересы науки требуют куда более взвешенного подхода, и спокойного, неторопливого развития. Это если хотите — академическая этика. Развитие цивилизации не терпит суеты.
— Знаете, Дмитрий Дмитриевич. — Виктор усмехнулся. — Вы конечно большой учёный, и работали с самим Ландау, и вообще звезда первой величины, а я — простой советский инженер. Но мне, с высокой горы наплевать на ваши высоконаучные эротические игры. Доклады, формулы, и как вы там друг друга поглаживаете в разных местах, на симпозиумах, наслаждаясь своей значимостью. Я, как уже сказал инженер. И мне важно вот это, простое: тяга, расход энергии, надёжность и так далее. Если вы не можете этого обеспечить, я соберу десяток молодых парней, и они за полгода — год, с помощью высоконаучного тыка, сделают мне гравитационный подвес, который я смогу вставить в транспортное средство, или в технологическое оборудование. У меня за спиной не абстрактный прогресс абстрактного человечества, а двести пятьдесят миллионов советских людей. И каждый должен быть сыт, одет, в тепле, и спокойствии. А благо остального человечества меня не беспокоит совершенно. Ровно так же, как и проблемы большой науки. И если вы мне сейчас скажете, что ваш коллектив не в состоянии обеспечить практически значимые результаты исследований, то я развернусь, уйду, и буду решать вопрос имеющимися у меня аппаратными ресурсами. А вы продолжите заниматься академической этикой.
Когда выдающемуся учёному Дмитрию Иваненко предложили заняться изучением установки, которая неведомым образом создавала антигравитацию, он сразу решил, что это розыгрыш его коллег. Такие розыгрыши были в ходу в академической среде, и считались нормой. Но дело в том, что это ему сказал человек, который вообще не любил шуток, даже смешных. Мстислав Всеволодович Келдыш, который ему рассказал об этом, был предельно серьёзен, а когда Иваненко сам осмотрел установку, то убедился в том, что устройство действительно создавало обратную гравитацию. То есть до включения устройство весило на два с половиной килограмма больше чем после. И это в наглухо запаянном металлическом кубе.
Он даже навёл справки об этом Николаеве, который установку собрал. Никто. Мальчишка и аппаратный прилипала, которого он планировал оттереть от изобретения века, и дать установке новое имя — своё.
И когда этот Николаев пришёл в лабораторию, ничто не говорило об опасности. Аккуратно и даже с некоторым шиком одетый молодой человек, с волевым лицом, внимательными глазами, и потёртыми часами Мозер, на руке.
Но вдруг, из-за этой вполне пристойной оболочки, показалась такая пасть, полная страшных зубов, что Иваненко даже пожалел, что связался с этой темой.
— Но позвольте…
— С чего бы это я вам что-то позволил, любезный? — Удивился Николаев. — Товарищ Келдыш вас порекомендовал, и я прислушался к его мнению. Но как видно Мстислав Всеволодович, ошибался на ваш счёт. Или всё-таки нет? Я вот уверен, что вы завалите дело. А он считает, что только вы сможете его продвинуть, до технической реализации. И у вас лишь один способ доказать, что я неправ.
Сев в машину, Виктор перевёл дух. Да, он сознательно нагнал жути на учёного, но иначе их не заставить шевелиться. А что ему? Деньги капают, процесс идёт… Куда и зачем ему торопиться? Тем более, тема такая… богатая. Можно и госпремию урвать, и орденок. А там глядишь и вообще дать теме своё имя. Виктору было достаточно наплевать на то, кто будет числиться автором изобретения, но если по справедливости, то нужно было бы найти того парня, который сгинул где-то в лагерях, и присвоить антиграву его имя. Но Брежнев решил, и Келдыш поддержал его решение, что изобретение должно быть названо Антиграв Николаева. На этом дискуссия была закрыта.
Но саму тему нужно будет держать под контролем. — Виктор раскрыл толстый блокнот, и сделал пометку в списке дел, которые находились под постоянным вниманием.
Таких дел было немало, но что самое печальное, количество их множилось, и тому не было края. Вот и сейчас, Виктор ехал на заседание художественно-промышленной комиссии, которая принимала внешний вид и функциональность новых изделий.
Всё дело проходило в павильоне Лёгкая Промышленность на ВДНХ, где гос. предприятия СССР, и кооперативы выставили свою продукцию, на которой они хотели видеть надпись: «Сделано в СССР».
В руках у Виктора был толстый каталог, где он возле каждого изделия в пустом квадратике ставил плюс или минус. Иногда ноль, то есть изделие нужное, но строго для внутреннего рынка.
Больше всего было всяких утюгов, чайников, и мелких игрушек от кустарных артелей, потому что их делать было проще всего. Но попадались и вещи достойные внимания. Например, Минэлектронпром, выкатил целую серию калькуляторов. Настольных с большими яркими цифрами, и карманных с прогрессивными светодиодными индикаторами, и даже со встроенным печатающим устройством.
Вся техника министерства выпускалась под коллективной маркой «Электроника» и чего там только не было. Уже упоминавшиеся калькуляторы, звуковая техника, вычислительная и даже наборы для самодельщиков. Только в этой реальности, дизайн был куда лучше, и не без творческих находок, которые Виктор нагло попятил у дизайнеров будущего, полагая, что выпуск техники нового облика только подстегнёт промышленную эстетику.
Поэтому и катушечный магнитофон был красив как космический аппарат. С большим количеством ручек, переключателей и парой красивых стрелочных индикаторов. Эта серия выпускалась в четырёх модификациях. Самый накрученный и сложный, по цене тысячу рублей, чуть попроще,
