как ни странно и не ужасно покажется, вскрывая ржавые кровавые детали становления и накопления капитала капиталистов-миллиардеров…
– А не поздно будет посвятить в тайны мадридского двора? Вдруг многое необратимо изменится и в твоей жизни, и в моей? Вдруг нам будет всем противно трогать плоть минувших дней с их внутренним трупным ядом?
– Не поздно…
– В приличной вроде бы плотской коже таится внутренняя трупная мерзость с вопиющей, душераздирающей пошлостью жизни?.. Не поздно, пап?..
– Это никогда не поздно, если это может послужить основой для твоих баллад о человеческой мерзости вроде бы благородного семейства, а на самом деле банды отморозков, которая грохнула двух олигархов… А потом главарь этой банды, черный маг грохнул свою жену-дочку-бандитку, чтобы жениться на дочери, наследнице бешенного состояния, такой же бандитки, с коварством неимоверным… И все корысти и наживы ради в эпоху разрушительных и светлых перемен времен последних и времен начальных, новых… Как тут жить, как тут быть – бороться или сложить лапки и ждать неизвестно чего? В суд подавать на монстра-визионера с его коварной дочкой-визионеркой? Так с них и в судах, как с гуся вода – помнишь упорного киргиза-дежурного? Растоптали, подкупили и уволили… Только ответить надо нам, дочка, не досужими обвинениями монстров-визионеров – с ними судиться, как против ветра плеваться – а песнями-балладами, музыкой высокой против низости ответить надо…
– Говоришь загадками, пап, – Катя разрумянилась и спросила подошедшую во время их разговора мать, – тебе все понятно в спиче папы или, как и мне, требуется детальная расшифровка?
– В принципе, многое ясно, насчет детальной расшифровки – не знаю… Но говоришь загадками, Николай Николаевич, не детализируешь, конечно, нужна расшифровка мотивов преступления преступников Я ведь не пишу стихов и песен, как ты с отцом… Мне не подвластны высокие ваши стихии и цветочные магии… Только ясно одно, с человеческой подлостью надо бороться…
– Это для Лиды только одна деталь. Возбуждающаяся от моего вокала и исполнения покойная Ирина Игнатьевна не знала, что ее записывает на видео камера слежения… Кто поставил, неизвестно, ревнивый муж Игнат Демьянович или коварная и мстительная Мальвина Игнатьевна, не важно, суть в том, что возбужденная Ирина Игнатьевна был обречена через коварство и ревность своих самых близких родичей… Не успев стать продюсером моих песен и альбома… Думал я, как высказаться и спеть на эту душещипательную трагическую тему – и пока нет подвижек, потому что тема жутковатая, просто жуткая…
– Вот папа призывает меня писать вместе с цветочной лирикой и обличительные баллады о человеческой мерзости богатеев… Как, мам, имеет смысл попробовать?
Видя, что Лида только сокрушенно качает головой, давая понять: «откуда мне, знать, дочка, я ведь не бард, и не менестрель, а скромный заведующий отделением больницы, тебе самой решать», вступил вместо матери отец:
– Не обличительных, а нравоучительных с классным текстом и отменной музыкой, дочка… Иначе и тебя и меня, бардов-менестрелей от бога коварные Мальвины плагиаторы выставят в роли поющих ртов, без мыслей, без истинных слов и мелодий, как вторичный утиль на свалке поэзии, мелодий и музыкальной индустрии… Неужели нам с тобой придется смириться с наглостью сильных мира сего и повторять со слезами в горле: знай свое скромное место, поющий сверчок, занимай свой шесток в углу и на задворках и не претендуй на место под солнцем, где вокалистки с ангельским голосом гребут деньги лопатой и не ждут от более даровитых творцов нормальной сильной конкуренции… Открыто и мощно, невзирая ни на что, конкурируй, честно соревнуйся и выигрывай соревнование у вокалисток с ворованными текстами и музыкой их песен… Нужны и баллады о человеческой мерзости и жизнеутверждающие светлые баллады природной магии души и мысли…
– Пафосно, пап…
– Пафосно, и пусть, зато и в излишнем моем пафосе есть истинная правда жизни и бескорыстного творчества, дочка…
…Ровно через три года после гибели Геннадия, в тот же декабрьский знаковый день Николай Николаевич позвал Катю для разговора. Лида в этот день отсутствовала дома, была на дежурстве в своей больнице. Катя после окончания меда с красным дипломом временно работала там. Но держала в голове предложение одного крупного медицинского центра, где ей предлагали хорошо оплачиваемую работу с заочной аспирантурой под руководством профессора – директора. Николай Николаевич знал, что сейчас Кате не до песенного сочинительства, работы и забот «выше крыши», но именно в этот день решил поговорить с ней о музыкальных подвижках и планах.
В начале разговора он без лишних предисловий отдал ей смартфон Геннадия со словами: «Он мне больше ни к чему. Многие тайны и комментарии к тайнам соседей-визионеров здесь. Держи на память». Она кивнула головой и тихо промолвила: «Я все помни». Потом Николай Николаевич протянул ей компакт-диск с двумя своими песенными альбомами и смущенно сказал: «Это тебе мой подарок. Продал «корейца» и вложился в это без всякого продюсера со стороны и внешней финансовой поддержки. Окупится или не окупится, не важно».
Николай Николаевич пояснил, что «корейца» он купил на деньги, полученные налом от Мальвины. Ситуация ныне с новым диском весьма нетривиальная: первый альбом повторяет все песни Мальвины на ее альбомы, только здесь указаны настоящее имя автора музыки и текстов песен. На альбоме Мальвины Николай Николаевич указывался как аранжировщик музыки и редактор текстов песен. Здесь в новом первом альбоме все по-другому. Если Мальвина «возникнет», пусть оспаривает свое право, подтвержденное контрактом, в суде – пожалуйста. Чтобы ни у кого не было сомнения в авторстве Николая Николаевича, записан и второй оригинальный альбом песен, включающий и «нравоучительно-обличительные» баллады о человеческой корыстной мерзости, когда все на продажу и все корысти ради. Вспомнил почему-то Маяковского, который не знал, насколько он нужен своему отечеству и человечеству, и готовился пройти мимо всех, читающих и не читающих его, плюющих на него и его стихи, как косой дождь, мимо. Тоже погрустил Николай Николаевич: «Жалко будет нашего поданного по дешевке «корейца», если никому мои песни не нужны будут. Не все же песни, стихи и мелодии идут нарасхват и покупаются, как горячие пирожки».
Катя расцеловала отца, поблагодарила за подарок и ободрила отца странным образом: «Не волнуйся насчет того, что Мальвина может «возникнуть» и качать свои права в суде, тряся подложным контрактом, у тебя, папа, будет достойный адвокат, мой жених». И она мало что понимающему отцу стала сумбурно рассказывать, что в ее жизни появился долгожданный молодой человек. Она ведь обещала, что три года не выйдет замуж, чтя память Геннадия, вот и выдержала обещание, о котором ранее рассказывала отцу. «Жених-то достойный, познакомишь нас с матерью
