очень жаль, что сейчас ты осознаешь себя именно так. Еще больше жаль, что прямо сейчас не отправила тебя обратно, — оно засмеялось, показывая белые зубы, — судя по всему, некромант, открывший тебе Врата, не объяснил, с какой целью это сделал. Потому что, по весьма понятным нам с тобой причинам, погиб, — мертвое усмехнулось, а я продолжила, разминая затекшие пальцы, — а тот, кто восстанавливал тело в этом Мире, дал ложные ощущения о личности. Поэтому расскажу я.
— То, что ты сейчас чувствуешь — это ложные чувства. Они принадлежат не тому духу, что наполнило восстановленный сосуд, а самому телу. Это остаточные воспоминания, связанные с прикосновениями жизненных потоков людей друг к другу. Поэтому тебе приятно видеть лже-мать, поэтому пытался защитить лже-сестру. Тело также сохранило последнее воспоминание и самый яркий след — последний. Поэтому, хотя Макс не знал своего убийцы, ты знаешь. Это же самое тело помнит, что с ним происходило после, — внутри недовольно заворочалось, но проверка удалась, — поэтому ты помнишь меня не только по потокам периода его жизни.
— Какое-то время это будет продолжаться. Будешь считать себя той личностью, что раньше наполняла тело. А потом пойдут твои воспоминания, — я глубоко вздохнула, — и тебе покажется, что сходишь с ума. Так вот. Если ты поможешь нам, я обещаю тебе, что все то время, пока ты осознаешь себя как Макс Лавр и не приносишь вреда живым, я сделаю все для твоей защиты и сохранения лже-жизни в этом теле. Ты будешь продолжать считать себя Воскрешенным, лже-родные счастливо продолжат обманывать себя, а окружающие поражаться чуду. Кто-то пойдет кланяться в ноги некромантам, а кто-то объявит охоту. Мошенники начнут грести с несчастных деньги пачками, обещая провести ритуал, которого нет. И я сделаю это ради своего сына, мне плевать, что будет с остальными. Но как только разум помутится — упокою тебя. Закажешь себе похороны, о которых только можно мечтать, распишешь план рассадки «гостей» — что угодно, — я набрала в грудь побольше воздуха, — а я дам тебе столько времени, сколько смогу. Если ты поможешь.
— А если предположить, что я откажусь помогать паре предателей, которые не признают, что я — это я? — призванный наклонил голову набок, а я невольно отметила, что и мышечная память продолжала жить после смерти.
— Тогда Крейн разнесет тут все, пока будет защищать меня от твоих лже-родных. А я уложу тебя обратно сегодня же, чего бы мне это ни стоило, — грустно вздохнула и набралась смелости посмотреть в глаза цвета сочной зелени.
— У меня лишь пара вопросов. Первый — если ты не веришь в то, кто я, почему мне должно быть дело до вот этих людей? Второй — если на секунду предположить, что ты ошибаешься и я действительно Воскрес. Что тогда?
Посмотрела под ноги, отметив, как затерся блестящий когда-то паркет. Или же это сегодняшняя сажа все еще покрывала пол? Чтобы это так меня интересовало? Конечно, у меня не было сомнений ни по одному из этих вопросов. Мертвое — мертво. Кем бы оно ни было при жизни.
— Макс, — решительно подняла глаза, сжав руку в кулак, — первый ответ. Если ты осознаешь себя тем, кем называешь — эти люди тебе небезразличны. А ты действительно думаешь так. Под влиянием приказа дитя Безмолвной не может лгать. И второе. Даже если на секунду предположить, что ты действительно тот, кем себя осознаешь и я и все законы не правы, — в горле собирался ком, и я сглотнула слюну, на какой-то лишь внутренней силе удерживая влагу внутри своих глаз, — если предположить, что это действительно случилось со мной и передо мной стоит когда-то очень дорогой для меня человек, — моргнула, чувствуя, как глаза безумно прожигает изнутри, но вернула взгляд.
Сердце колотилось, а я не могла оторваться от такого знакомого лица. Лишь на секунду. Вот прямо сейчас допустить мысль. Поверить. Если это ты. Если бы у меня получилось. Если получилось у кого-то другого.
— Макс, — глубокий вдох, лишь бы не рассыпаться на месте, — я не колебаясь уложу тебя обратно. Мертвое — мертво. И я готова пойти против этого, поддерживая твое существование только ради своего сына.
Призванный молчал, потрясенно глядя на меня. Сколько всего я сделала для того, чтобы вот так снова стоять и видеть его? Что пришлось пережить? Так много потерь, столько жертв. Для того чтобы понять, что то, что произошло, — неизменно. Ведь я действительно сделаю это. Верну туда, откуда оно пришло. Даже если это он. Потому что нельзя менять ход вещей. Из-за постоянного чувства вины допустить столько ошибок. Смертельных ошибок. Только я виновата в том, что сейчас случилось с моим ребенком. Из-за собственного эгоизма.
Почему живые хотят вернуть умерших? Страх перед смертью работает так. Мы хотим этого для себя — не для них. Чистый эгоизм. Как я без него? Что мы будем делать? Я так много не успел ему сказать? Почему мне так больно? Слишком много про нас. Критично мало про них. Страх неизвестности, ужас неотвратимости конца. Почему я так сильно хотела этого? Ведь все так понятно сейчас. Мертвое никогда не станет живым.
Чья-то смерть или ломает тебя, или учит чему-то и дает нечто новое. Нет, мы не видим этого сразу, купаясь в своей боли, взращивая и лелея страдания. Ничто не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. Научиться видеть это — вот что действительно сложно. Ведь умирая, человек не забирает с собой все, что остается с тобой. Воспоминания, чувства, мысли. Как здесь обрасти цинизмом и найти для себя плюсы в том, что так произошло? Отвратительная правда бытия. Меня сломало. Если бы не мой сын — возможно, навсегда. Поэтому мне так больно видеть Мэри. Поэтому Эрик никогда не сможет простить себя. С появлением ребенка я действительно поняла, что это такое — человек, за которого ты готов отдать жизнь.
— Сколько ему? — сначала даже не поняла, к кому обращается призванный.
Морозная свежесть. Не жженый запах, застрявший в глотке. Эрик восстанавливался, распространяя вокруг себя волны спокойствия. Он собрался. Холодная голова Крейна — залог успеха. Осирис приходил в себя.
— Шесть. Вчера, — уверенный голос Крейна огладил мой затылок, задевая дыханием волосы.
Удивленно вздернутые брови Ра. Разочарование в зеленых глазах. Быстрый взгляд на меня и обратно. Я даже не успела его поймать. Внутри проснулось желание объясниться, но я тут же вспомнила, кто передо мной. Это неважно. К нему это точно не имеет никакого отношения.
— Поздравляю. Значит, ты все же добился, чего хотел, друг, —
