по физиономии видно». На этой дружеской волне проверка завершилась, пограничник поставил печать в паспорте, и все дружно прошли на посадку.
Самолет ИЛ-7623 – советский тяжелый военно-транспортный самолет, очень хорошо зарекомендовал себя в Афганистане. Одновременно он мог перевозить пассажиров и грузы различного назначения. Загрузка в самолет и грузов, и людей осуществлялась по рампе, опущенной до земли. По борту самолеты были сидения для пассажиров, по центру – груз. Удобно и практично. Вот на таком самолете и пересек я повторно границу с Афганистаном при возвращении из отпуска.
Примерно через час полета самолет благополучно приземлился на афганской земле. Рампа самолета медленно опустилась, и только после этого по команде экипажа пассажиры начали выходить на бетонку. Мы с капитаном пошли к диспетчерскому пункту, нам нужно было долететь до Баграма. Диспетчер сообщил, что туда запланирован борт вертушки и пообещал нас отправить. Как-то неожиданно «свезло», не надо было искать попутный автомобильный транспорт, с которым тоже не все обстояло так просто.
На пересылочном пункте аэродрома Кабул было немноголюдно. Стояли развернутые брезентовые палатки. Внутри были кровати с армейскими тумбочками и бак с водой из всех удобств. Вполне прилично, чтобы пару часов отлежаться до следующего перелета. В палатке было жарковато, но это не действовало угнетающе. Пообедали чем пришлось, воду из бака пить не стали. Лучше перетерпеть, возможно, и нормальная было вода, да кто же ее знает.
Вертолет на Баграм вылетал в четыре, нас записали в полетную ведомость и в список у диспетчера – вот и все процедуры. Свист винтов, поднятая пыль на бетонке, и вертолет МИ-8 начал отрыв от бетонки. В иллюминатор можно было разглядеть небольшую часть аэродрома и десяток стоящих самолетов и вертолетов. После подъема вертолета и набора высоты картина за бортом менялась от горной местности до зеленой долины. Через полчаса полета, МИ-8 начал посадку на аэродром Баграма. Двигатель выключился, техник вертолета установил лесенку для спуска на бетонку. Мы выгрузились и вместе с вещами пошли в комендатуру. Почти добрались на своих. Осталось найти транспорт до своего поста. Спросили коменданта, имелась ли возможность позвонить на армейский склад горючего в Баграме, у начальника склада была связь с трубопроводчиками. Оказалось, такая возможность есть. Комендант – майор крепкого телосложения вошел в нашу ситуацию, тем более мы были из «трубачей» – а это означало топливо для авиации – он позвонил начальнику склада, со словами: «Ваши два офицера у меня в комендатуре, просят прислать транспорт, чтобы добраться до ̎Буксира̎ (позывной нашего КП роты в Джабаль-ус-Сирадже)».
Прошло не менее двух часов, уже стало смеркаться. Повторно звонить не имело смысла, решили ждать транспорт, и, если он бы не появился, остаться на ночлег в комендатуре. Здание примыкало к дороге, весь не многочисленный транспорт, проезжающий по ней, был виден из окна. Комендант с ухмылкой на лице: «Ну что, транспорт не прислали», – уже собирался в штаб дивизии, и тут мы услышали сначала грохот, а потом лязг гусениц. К комендатуре подъехал танк Т-64. Из люка выглянул танкист, снял шлемофон и громко спросил: «Кто тут лейтенант Кулаков? Мы за ним». Комендант повертел пальцем у виска («совсем что ли с ума все по сходили»), махнул рукой и пошел к ожидавшему его автомобилю.
Танк – не самый комфортный вид транспорта, но других вариантов не было. Решили ехать на броне, держась одной рукой за отверстие люка в башне, другой рукой и ногой придерживать чемоданы, чтобы те не потерялись по дороге. Вещи положили на трансмиссию, т.к. в башню танка чемодан не пролезал. Зам по МТО батальона был не в восторге, но отказываться от поездки не стал. Так и двинулись, мы вдвоем на башне, вещи держали как получалось, механик танка давил на газ, притормаживая на поворотах, чтобы нас не потерять. Посмотреть со стороны – можно было согласиться с комендантом, точно, как в передаче «крыша поехала в пути следования».
Солнце опустилось за горку, когда мы на танке выехали из Баграма. По пути следования был пост охраны на баграмском повороте, там стояли артиллеристы, налево шла дорога на Кабул, направо – на Чарикар. Если ехать на автомобиле, могли остановить. Бронетехнику, как правило, пропускали. Следующий пост охраны совмещался с нашим ГНС-47, а это уже были свои. По городу Чарикар проезд осуществлялся беспрепятственно и днем, и ночью. За городом находился пост охраны пехоты, которая «проверяла» афганский транспорт со словами «шурави контроль», ночью движения по дороге не было. Следующий, совмещенный с нашей ГНС-46, – пост охраны танкистов, с которыми мы ехали на танке. Вот так, громыхая и лязгая гусеницами по асфальту, в пыли и гари мы прибыли на наш гарнизон. Потерь по пути следования не было.
Танк остановился у входа, нас уже ждали и танкисты, и мои трубопроводчики. Помогли сгрузить вещи. Ноги немного тряслись от напряжения. Подошел взводный танкистов Федор, потряс руку, мы обнялись. Первыми его словами были: «Извини, братишка, другой техники кроме танка у нас нет. БТР очередной раз в ремонте, уже темнело, вот и решили направить лучший экипаж на самом исправном танке, так чтоб он не подвел по дороге. С кем ты едешь, мы не знали, но уверены были, что ты возвращаешься из отпуска. Танкисты тебя знают. Кто еще может позвонить, чтобы встретили?». По рации прошла информация через КП роты, что нужно встретить 357 с 46, это был мой позывной. Ротный Макеев А. информацию передал на наш ГНС-46, а дальше парни решили, что до утра ждать не будут и отправили в Баграм танк. После танкистов я подошел и поздоровался со старшим лейтенантом Сергеем Матвеевым, который был направлен на ГНС-46 исполнять мои обязанности во время моего отпуска. Сергей Матвеев был помощником начальник штаба (ПНШ) нашего 3-го отпб, сам попросился служить в Афганистан. До назначения к нам он служил командиром отдельного трубопроводного взвода 95-й оптв в Термезе, вместо него командиром взвода был назначен мой однокурсник Женя Синицин.
По старой доброй традиции при убытии в отпуск и возвращении принято «проставляться», то есть следовало налить товарищам «горячительного напитка». Бойцам я раздал привезенные папиросы «Беломорканал», с офицерами выпили не по одной чарке. Обменялись новостями, что у нас нового в бригаде, батальоне и роте. Меня слушали с интересом: события в стране менялись стремительно, газет, радио и телевизора не было, все новости приходили только от очевидцев, отпускников. Известия, которые мне принес Матвеев Сергей были просто ужасающие.
Первая трагедия произошла 4 апреля 1983 года при следовании помощника начальника технической части нашего
