денег, немного пота, подразделение толковых ребят из отечественного спецназа, и на тебе — в идеально дружественной стране появляется идеально дружественный глава! Первое лицо. Вождь местного племенного пролетариата.
— Хоть и отъявленный сукин сын, однако же в доску свой, почти что породнившийся, — в унисон ему проговорил Маругин.
— Вот именно, вот именно! — восхитился его умозаключением генерал. — Красиво мыслишь! Ведь случаются же случаи, когда и ты, будущий полковник, тоже начинаешь вот так вот красиво мыслить… Сукин ты сын!
Москва. Ресторан «Черногория».
Апрель 1961 года
После переименования операции на «Вторжение» заминка Кедрова длились всего несколько мгновений; ровно столько, сколько понадобилось, чтобы лицо его просветлело.
— Вы правы: это и есть настоящее «вторжение». Правда, в науку мое «вторжение» уже завершено, тем не менее…
— Стоп. Что значит: «вторжение в науку завершено»? Наоборот, с получением институтского диплома оно только начинается. Заочная аспирантура. Кандидатская, докторская. Берите пример с новоявленного родственника, который уже готовит для себя запасной аэродром в виде кафедры одного из специализированных вузов.
— Защищаться по проблемам лесного хозяйства, работая здесь, в Москве, крайне сложно. Тем более что нет у меня ни достаточного опыта, ни материалов, да и с научной «грамотёшкой» желательно бы подтянуться.
— Лесное хозяйство как таковое будет проходить в вашей диссертации всего лишь в виде тематической базы. Сейчас входит в моду такое понятие, как «экология» со всеми ее региональными и глобальными, особенно с глобальными, позициями и проблемами. Вот мы и подтянем специалистов, подберем нужный материал, касающийся Урала и Сибири, с их заповедными ресурсами. Наконец определимся с консультантом, который поможет не только систематизировать данный материал, но и перевести вашу работу на английский язык, а значит, выйти на международную арену. Кстати, как у вас с языками? Помнится, германским разговорным вы владели почти свободно.
— И владею. Другое дело, что не афиширую, чтобы не возникало лишних вопросов. По предыдущей «легенде», работая в строительной бригаде, я учился в вечерней школе. Затем, уже будучи в образе Виктора Кедрова, тоже посещал «вечерку», но уже вольным слушателем, чтобы освежить призабытое. По договоренности с директором школы, само собой. Здесь планирую вступить на государственные курсы иностранных языков, дабы изучать английский. Но опять же с ноля. На всякий случай найму какую-нибудь учительницу-пенсионерку в виде репетитора.
— Слов нет, правильный, тактически обоснованный подход. Но тогда тем более — нужно идти к диссертации.
— Только стоит ли вам так выкладываться, если речь идет всего лишь о реальных двух годах моего пребывания в этой роли?
— Для активного агента это, по существу, контрольный, или зачетный, так будет точнее, срок. И потом, кто знает? Вдруг и в самом деле повезет, и вас начнут продвигать к вершинам власти? А для верности пригрейте рядом с собой какого-нибудь таежного земляка, который познакомился с вами в последние дни вашего таежного бдения. Пусть при первой же возможности он источает мифы о ваших былых похождениях. Подобные слухи почему-то всегда вовремя доходят до кагэбэшных «сексотов». Что очень важно. Впрочем, вполне допустимо, чтобы рядом с вами оказалась женщина — умная, образованная, в меру симпатичная; и совсем неважно, будет ли она землячкой или нет. Ей достаточно будет представать в роли жены, которой многое известно из «прошлой жизни» мужа. Согласитесь, появление такой женщины могло бы послужить надежным «прикрытием».
Кедров, капитан решил называть его теперь именно так, опустошил половину своего бокала с вином и только тогда произнес:
— У меня закралось подозрение, что женщина с такими выдающимися достоинствами уже давно знакома вам, Дэвисон.
— …И не только с уже перечисленными, если речь идет исключительно о достоинствах воспитания. Честно признаюсь, господин Кедров: в моем арсенале эта женщина пока еще не числится. Но убежден, что дня через два-три она окажется и в этом списке. У вас ведь подобной женщины еще не появлялось?
— Не случилось пока еще. Может, вам уже стоит назвать её имя? Есть ли смысл и дальше интриговать меня?
— Станет ли она вашей супругой или же вынуждена будет удовлетвориться статусом любовницы, это уже решать вам, — проигнорировал его любопытство помощник атташе. — Однако сомневаюсь, чтобы роль «женщины для свиданий» в самом деле устроила эту леди, — только теперь перешел дипломат на английский, устраивая, таким образом, своему собеседнику своеобразный экзамен.
— Можно рассмотреть и такой вариант, — тоже перешел на английский Кедров. — Но вы уверены, что она не сотрудничает с КГБ?
— Напротив, абсолютно уверен, что сотрудничает. Причем давно и непосредственно.
— Ну да?! — аляповато улыбнулся Кедров.
— И не только с госбезопасностью, но и с военной разведкой.
Гладиатор настороженно уставился на американца: вдруг тот признается, что пошутил.
— Пардон, капитан: я не самоубийца. И потом, каждый вечер ложиться в постель с агентом КГБ — это уже смахивает на извращенчество.
— Я, наверное, окончательно «успокою» вас, если сообщу: есть вполне обоснованное подозрение, что, ко всему прочему, она является не только агентом госбезопасности, но и служит офицером в этой «богонеугодной» организации.
— Само собой, это сообщение «успокаивает».
— Но в этом-то и заключается вся прелесть моей, пока еще неназванной, протеже. В противном случае она не представляла бы для нас никакого интереса. Когда под боком у чиновника такого ранга, в каковом будете пребывать вы, денно и нощно находится столь опытная сотрудница, никакого другого агента подсылать к нему уже не имеет смысла.
— «Истреблению подлежат разведчики, но не логика разведки…
— …которая во все века остается неистребимой», — завершил Дэвисон любимую фразу начальника, в американской оккупационной зоне действовавшей разведывательно-диверсионной школы. Среди первых, и наиболее перспективных, выпускников которой числился и Гладиатор.
— Следует предположить, что она является и вашим агентом? То есть американской разведки?
— Можно сказать и так. Правда, пока что мы только присматриваемся друг к другу, — мгновенно отреагировал Дэвисон. — Однако заверяю: когда она пойдет на длительное сотрудничество с вами, шансы её увеличатся.
— Предполагаю, что возникли обстоятельства, которые способны помешать нашему общему сближению с кагэбисткой.
— Возникли. Несущественные, но… Пока что у нашей красавицы имеются виды на совершенно другого мужчину, к тому же — иностранца.
— Но это, следует понимать, поправимо?
— Ясно, что в планах её — не супруг-иностранец как таковой, что в Советском Союзе катастрофически не поощряется, а возможность остаток жизни провести где-нибудь за спокойным, финансово обеспеченным «бугром».
— Однако строки «исхода» можно отложить?
— Можно, само собой, но лишь в том случае, когда сумеем сделать «Миледи», — договоримся, что под этим оперативным псевдонимом она и будет проходить у нас, — такое предложение, от которого она не сможет отказаться.
— Если только это в принципе возможно.
— Вам ли, красавцу-мужчине, любимцу публики, сомневаться в своих возможностях?
— Спасибо
